Татьяна Буньковская - Художник

Девушка долго ходила вокруг стола, в котором был страшный заложник — черный ворон. Она знала, что он там и Ваня все еще не решился избавиться от того чудовища, которого выпустил из Тьмы. Янина слишком поздно пришла тогда, февральским утром, ей стоило поторопиться… а теперь даже ей не под силу сжечь этот рисунок. Она сожжет его, но Ворон уже в мире Художника, он материализовался и очередной жертвы ждет.

Так было всегда, от сотворенья мира в истории никто не знает с чего все началось, но женщины, которые выбирали себе непростых мужчин с рожденья отличались. Возле такой быть мог лишь истинный мужчина, который ценит чистую женскую энергию рядом с собой. Именно чистая энергия эта дарила не просто радость и уверенность в себе, но развивала лучшие качества в мужчине, охраняя его от несчастий и по жизни таким мужчинам несказанно везло. Именно на этой женской энергии избранные мужчины могли творить материальный мир и улучшать его. Они все в каком-то смысле были воинами, пусть даже не держали в руках оружие. Но посылались испытания таким мужчинам — сомнения и разочарования, чувство собственности, желание обладать этой уникальной женщиной безраздельно и эксплуатировать эту ее энергию себе в угоду. Ни о каких других людях, которым она могла бы еще помочь такие мужчины и слушать не хотели. Эгоизм застилал глаза, гнев от того, что любимая так свободолюбива и ее невозможно приручить, схватить, заставить быть рядом вечно. Она сквозь пальцы убегала. И бросала. Навсегда. Любовь забрать не могла у того, кому ее однажды подарила, но женскую свою энергию спасала — это собственность даже не ее, а Вселенной, которая щедро наградила нею. Конечно, иногда такие женщины в любви разочаровывались и становились Колдуньями. Ведьмами они были всегда, поскольку ведали о жизни много, а вот Колдунья пользовалась своим даром дабы тешить свое ущемленное достоинство, чтобы доказать самой себе и всем вокруг что может тоже мир как и мужчина преобразовать и по своему ладу кроить. Некоторые в религию напротив ударялись и становились монахинями, им подобными блюстительницами святых писаний. Женщины, обладающие такой мощью всегда вызывали слишком много подозрений. Они приходили спасать своего избранника и тех, кто встретится на пути, кому нужна будет помощь, а в итоге их боялись, гнали от себя, сжигали на кострах и обвиняли во всех страшных грехах. Мир калечил женщин, дабы они глушили в себе великий дар — помочь избранному мужчине преобразовать ее энергию в материю и создать нечто удивительное. Но как же это сложно сделать, когда все вокруг хотят затоптать свет в такой женщине, а знающие — использовать в своих эгоистичных целях. И чаще этими знающими были сами избранные мужчины. Любимый мужчина ведьмы в большинстве случаев становился причиной ее гибели.

Янина сидела с Еленой в парке, обсуждая предстоящую свадьбу. Будущая невеста очень хотела, чтобы именно девушка Вани была свидетельницей на этом торжестве, поскольку других подруг у нее не было. Сестра Богдана очень изменилась за эти несколько месяцев, в ней возросла уверенность в себе и она открыла свое мини-ателье, где занималась своим любимым делом. К себе она взяла еще одну женщину в помощь и делала то, что ей всегда хотелось. Естественно, она начала сама моделировать одежду, о чем мечтала всю жизнь и на ее вкус полагались клиентки. Все было хорошо, как никогда раньше в ее жизни, но Лену беспокоил ее будущий муж. Он очень переживал о том, что Ваня уехал, а теперь начал волноваться по поводу предстоящей поездки своего брата в эту Австралию. Если раньше он был рад такому клиенту как Абдул, то сейчас это не было таким радостным. Макс общался с этим мужчиной, и кровь стыла у него в жилах от страха за брата после этих разговоров.

— Не стоит волноваться, — уверяла ее Янина, сама не веря в то, что говорит, — вы должны развеяться на пару недель в свадебном путешествии, а к тому же с Ваней в Австралию еду я. У нас уже билеты есть, вдобавок ко всему, нет такой возможности, что я не поеду. А со мной не пропадешь.

Лена с благодарностью посмотрела на эту девушку, которая была даже моложе ее, но наверняка опытнее и мудрее. Было в Янине что-то, что заставляло других видеть в ней лучшую подругу, которой можно доверять, к тому же чувство легкости после общения с ней сложно было описать. Это была не просто легкость, а бодрость и желание покорять мир. К этой загадочной девушке, словно к солнышку тянулись те, кто нуждался в таком свете и тепле и сам хотел выползти со своей берлоги, открывшись немилосердному миру.

Вечером Янину вез Макс в пустую квартиру, где она жила все это время и не решалась покинуть ее. Хоть ее и пугал тот ворон, живший в столе Мастера, но девушка была словно стражем, контролирующим эту птицу. Нельзя было дать ей волю. Она должна знать, что есть сила, способная ее остановить.

Конечно, Максим не мог не поговорить с Яниной о том, что Ваня не выходит на связь и не известно не только где он, но и как он там.

— Ему мало трепки в детстве давали, — сказал Максим, пытаясь шутить, но это у него получалось не очень хорошо. Раньше он был более весел и остроумен. Тень легла на всех них, но, не смотря на это, доходы и известность росли и стабильно нужны были новые люди в цех.

— Вряд ли бы это помогло, — тихо улыбнулась Янина.

— Наверно. Мне остается надеяться, что к моей свадьбе он вернется… ну не прямо в ЗАГС на церемонию, а все же чуть раньше, или в свидетели придется брать кого-то другого.

— Помня выставку, я бы ни на что не рассчитывала, — хмыкнула она в ответ.

Максим еще помолчал, а затем осторожно заметил:

— Ты, должно быть, злишься на него…

— Это что-то изменит?

— Знаешь, я боюсь, что ты бросишь его и станет еще хуже. Ведь он затеял это все после того, как вы познакомились, и если бы не ты, то ничего бы этого не было.

— Ты прав, возможно, лучше было бы нам не встречаться. Меньше года назад я не знала, что он будет так прогрессировать. Только я его подтолкнула к тому, что он в свои двадцать четыре вынужден будет иметь дело с Абдулом.

Макс не знал, чем так опасен Абдул, но понимал, что этот мужчина может принести много неприятностей. Максим мыслил понятиями материальными, и логика была его оружием. Там, куда добрался Ваня, нельзя было строить дела логически. То, что нельзя увидеть глазами не имело место быть в жизни Максима, но у Вани это был совершенно другой случай. Янина научила его видеть незримое, и теперь разучить его было нельзя. Или бы он сошел с ума…

— Максим, — спросила Янина, — ты сам рад тому, как идут дела на фирме?

— Да, — не думая ответил он, но его глаза не выдали той улыбки, которую вымучили губы.

— Но есть кое-что, о чем бы ты хотел сказать, но не можешь. Ты волнуешься о Ване, я это знаю, но что именно тебя гложет?