Виктория Шваб - Наш темный дуэт [litres]

Ему надоело наблюдать за тем, как они низводят плоть и кровь до пометок на бумаге, знаков на карте.

Но Август подавил свой порыв и попытался встать на позицию других.

– Все монстры, – медленно проговорил он, – хотят одного и того же – еды. Они объединены общей целью, в то время как вы разделены своей моралью и гордостью. Что я думаю?.. То, что если вы не объединитесь, вам не победить.

В комнате воцарилась тишина.

«Вот речи истинного лидера», – сказал Лео.

На лице Генри промелькнула усталая улыбка.

– Спасибо, Август, – сердечно произнес он.

Вот оно – то самое тепло, которое Август много лет учился имитировать!

Август едва не принял дружелюбное выражение, но тотчас себя одернул, сохраняя бесстрастный вид.

Вскоре Генри отдал приказы о выступлении, и комната опустела. Освободившись, Август выскользнул за дверь.

С другой стороны холла располагался центр наблюдения. Ильза стояла перед мониторами. Ее светлые рыжеватые волосы сияли, подсвеченные экранами, свет и тени мелькали по лицу, звездочки на коже вспыхивали и меркли.

Август прошел мимо нее, обогнул центр связи, где за пультом сидел Филлипс. Могло показаться, будто левая рука Филлипса лежит на столе совершенно спокойно, но Август сам видел масштаб бедствия: он удерживал бьющееся тело Филлипса на медицинском столе, пока Генри пытался сшить кожу и мышцы, жестоко искромсанные когтями корсаи.

Филлипс научился стрелять другой рукой и был одним из немногих желающих драться за Линией, но Харрис заявил, что не примет давнего партнера обратно в подразделение, пока тот не сумеет одолеть друга в бою. Сегодня Филлипс щеголял синяком на скуле. Он был близок к цели.

Август уже добрел до лифтов, когда услышал, что его нагоняет Генри.

– Август, – сказал он, подстраиваясь под шаг сунаи, – пойдем-ка со мной.

Двери лифта разъехались, и они вошли внутрь. Когда Генри нажал на кнопку второго этажа, Август напрягся.

Прежде Компаунд был обычным высотным многоквартирным домом. На втором этаже располагались тренажерные и актовые залы. Теперь там обучали новых рекрутов.

Двери лифта снова разъехались. Август и Генри вышли в холл.

Мимо пробежали новоявленные члены ФТФ колонной по двое, и Август заставил себя выпрямиться под их взглядами.

Справа на полу сидела, сбившись в кучку, группа детей, а капитан ФТФ что-то им объяснял спокойным, уверенным тоном. В центре группы обнаружилась та девочка из Симфонического зала, отмытая дочиста, с печальным и потерянным взглядом круглых глаз.

– Сюда, – произнес Генри, распахивая дверь.

Обширное пространство оказалось поделено на тренировочные зоны, под завязку забитые рекрутами. Одни обучались самообороне, другие сидели на корточках и возились с оружием. Жена Генри, Эмилия, обучала новобранцев постарше рукопашному бою. Эм не уступала мужу ростом, правда, он был худощавым блондином, а она – темнокожей и атлетически сложенной. Когда она отдавала команды, ее ясный, решительный голос разносился по всему залу.

Август прошел следом за Генри на тренировочную дорожку, окаймляющую зал по периметру. Августу почему-то сразу показалось, будто он выставлен напоказ.

Люди оборачивались в их сторону, и Августу хотелось верить, что они смотрят на Генри Флинна, легендарного главу ФТФ, но даже если поначалу их внимание действительно привлекал Генри, потом их взгляды задерживались на Августе.

– Зачем мы это делаем? – спросил Август.

Генри улыбнулся одной из тех улыбок, которым Август не мог дать определения – и не печальная, и не веселая. Из тех, которые не означали чего-то конкретного, но намекали на все понемногу. Сколько бы Август ни упражнялся, он никогда не сумеет выразить столько лишь простым изгибом губ.

– Надеюсь, ты спрашиваешь про ходьбу по дорожке, а не про борьбу за Северный город. – Генри сунул руки в карманы и уставился себе под ноги. – Я привык бегать, – сказал он скорее себе, чем ему. Август с ним мысленно согласился. – Я уходил на рассвете, сжигал лишнюю энергию. Я всегда лучше себя чувствовал во время бега…

Грудь его содрогнулась, и он замолчал и кашлянул, прикрыв рот тыльной стороной ладони.

Глухой кашель отдался в черепе Августа выстрелом. Четыре года он жил с постоянным звуковым фоном в голове – отдаленной стрельбой, эхом его возникновения, стаккато, которое заполняло любую тишину. Но этот короткий звук был хуже. Август замедлил шаг и задержал дыхание. Он хотел знать, повторится ли кашель. Он ждал и считал, как считают секунды от молнии до грома.

Генри тоже притормозил и кашлянул во второй раз. Тише, но глубже, как будто что-то у Генри внутри ослабело, и, когда они добрались до скамейки, Генри тяжело опустился на нее и сжал ладони между коленями. Они сидели молча, делая вид, что ничего не случилось, хотя это было не так.

– Дурацкий кашель, – пробормотал Генри беззаботным тоном: дескать, просто чепуха, досадная помеха, след затянувшейся простуды.

Но они оба знали, что правду не скроешь, пусть даже Генри не мог заставить себя сказать ее вслух, а Август не мог заставить себя спросить.

Реакция избегания – вот как это называется.

Идея, гласящая, что если что-то не названо, то его и не существует, поскольку слова обладают властью, придают высказываниям почти физический вес и четкую форму.

Если избегать их, то можно помешать сущности сделаться реальной, можно…

Август наблюдал за Генри, а тот смотрел на рекрутов.

– ФТФ, – произнес Генри, отдышавшись и помотав головой. – Я всегда ненавидел эту аббревиатуру.

– Почему?

– Имена обладают силой, – сказал Генри. – Но движение нельзя основывать на человеке или его ближайшем окружении. Что будет, если человека не станет? Уцелеет ли движение? Наследие не должно превращаться в препятствие.

– Генри, зачем ты привел меня сюда?

Мужчина вздохнул, помахал рукой новым рекрутам.

– Наглядная картина – вот что важно, Август. Без нее разум начинает выдумывать, и то, что он выдумает, окажется хуже правды. Важно, чтобы они видели нас. И тебя. Нужно, чтобы они знали, что ты на их стороне.

Август нахмурился.

– Первое, что они видят, – как я убиваю.

Генри кивнул.

– Поэтому и я говорю о наглядности, Август. Надо, чтобы они смотрели на тебя повнимательнее. Ты не человек, Август, и никогда им не станешь. Но ты и не монстр. Как ты думаешь, почему я выбрал именно тебя, чтобы ты возглавил ФТФ?

– Потому что я убил Лео? – мрачно предположил Август.

По лицу Генри промелькнула тень.

– Потому, что тебя это преследует, – он постучал Августа по груди, прямо напротив сердца. – Потому что тебе не наплевать.

Августу нечего было ответить. Он испытал облегчение, когда Генри наконец отпустил его. Прочь отсюда – от тренировочной дорожки, от пристальных взглядов, от испуганных лиц.