Алекс Келин - Семейные обязательства [СИ]

- Жаль, что не смог помочь вам больше, сударыня, - отец Георгий почти скрыл разочарование. Оно прозвучало знакомой трещинкой в голосе, сожалением о невозможности приказа.

- Благословите, отче, - преклонила колени Элиза.

Проводив ее, отец Георгий долго смотрел на полученные бумаги - свидетельства воровства нескольких высших иерархов церкви.

Много лет назад полуоглушенный Жар-Птица так смотрел на вампира, не заметившего в своих потрохах полметра стали и несколько свинцовых пуль.

Пристально смотрел.

Выдирая кол из плетня.

Это была, пожалуй, лучшая карета из всех, в которых Элизе доводилось путешествовать. На мягких рессорах, с новейшими каучуковыми шинами. Внутри горела небольшая жаровня, рамы окошек и край дверей были проклеены войлоком, защищая от злого ноябрьского ветра так хорошо, что внутри оказалось теплее, чем дома в гостиной.

Моросил промозглый осенний дождь, вязкая слякоть хлюпала под копытами пары лошадей. Смотреть на дорогу не хотелось - серое небо, серо-зеленый лес с вкраплениями забрызганного грязью золота последних не облетевших листьев. Тоска...

Элизу слегка потряхивало. Не только из-за дорожных ухабов - рессоры с успехом сглаживали ямки и бугры. Ей было не по себе от странного, прежде неизведанного чувства.

Она что-то делает сама.

Не потому что так принято, не потому что так пожелал кто-то, имеющий право ей приказывать, а по собственному желанию и разумению.

Указывать на просчеты кавалергардам и ставить им условия - это вам не шторы для гостиной выбирать.

- Господин фон Раух, - окончательно осмелела Элиза. - Простите, если задаю неудобные вопросы... Но... Почему отец остался жив? Я счастлива, что его не казнили, но - почему?

- Резонное недоумение, - кивнул он. - Павел Николаевич Лунин обязан жизнью вашему мужу и абсолютной бесчувственности канцлера Воронцова.

Элиза удивленно распахнула глаза.

- Как это? При чем тут Пьер?

Фон Раух открыл дверцу шкафчика в углу кареты. Там оказался небольшой, но весьма разнообразный бар. Он окинул взглядом пузатые бутылки, выбрал одну из них и разлил по стаканам густой коричневый напиток. Чуть скривился, достал высокий стакан и наполнил его чистой водой. Поставил на столик перед Элизой вазочку с орехами и темным шоколадом.

- Глотните, сударыня. Это ром.

Элиза покачала головой - пост! - и протянула руку к воде. Она оказалась холодной, от глотка по горлу разлилась приятная прохлада - очень кстати в теплой карете. Элиза немного расслабилась.

- Спасибо, - выдавила она слабую улыбку.

- Не стану вдаваться в детали... - осторожно начал кавалергард. - Я не убил вашего отца на месте исключительно потому, что очень хотел выяснить, кто еще состоял в заговоре. Но Павел Николаевич молчал на всех допросах. Применять пытки к дворянину из Золотой Книги Родов мы не могли, а на уговоры он не реагировал. Ровно до гражданской казни. Как только она состоялась - вполне мирно объяснил, что хотел таким образом списать с вас долги, а канцлера убивать и не собирался.

- Да, Пьер говорил об этом, - у Элизы защипало в глазах. - Он сказал, что отец гениально нашел прореху в имперских законах.

- О, да, - согласился кавалергард. - Гениально. Но факт покушения состоялся, должна была состояться и смертная казнь - и тут в дело, простите за прямоту, со всей наглостью влез ваш супруг. Я не знаю, каким чудом этот юный нахал добрался до канцлера. Петр получил аудиенцию и сумел убедить Воронцова в полезности своего тестя. Основная суть его доклада: "Если Лунин нашел одну дыру в законодательстве, найдет и еще. А вы как раз переписываете налоговый кодекс, вам точно нужны те, кто будет искать законные способы уклонения от уплаты. Лунин все равно под замком - так пусть искупает вину службой".

Элиза глубоко вздохнула и сделала еще один глоток воды.

Сдержать слезы не удалось.

"Пьер, может быть, ты и любил какую-то кавалерист-девицу, но то, что ты сделал... Спасибо", - Она вздохнула еще раз и попросила:

- Не обращайте внимания, пожалуйста. Вдовы часто плачут... Продолжайте!

- Это почти конец истории, - в голосе фон Рауха было отчетливо слышно сочувствие. - Воронцов, хоть и имел бледный вид из-за раны, отправился к императору просить помилования для своего несостоявшегося убийцы. Наш канцлер всегда ставил пользу дела превыше всего. Плевать он хотел на эмоции, если что-то или кого-то можно использовать на благо Империи. Так что сейчас Павел Лунин, заключенный неопределенного сословия, работает одним из независимых экспертов по налоговому законодательству. В числе прочих. Ваш муж умеет удивить... Простите, умел.

Элиза промокнула лицо платком, подняла глаза на фон Рауха и горько спросила:

- Но почему Пьер не сказал мне ни слова? Это было тайной? Или он просто не хотел меня волновать? Не воспринимал всерьез? - голос сорвался, Элиза жалко пискнула на последнем слове. Взяла себя в руки и продолжила ровным голосом: - Я учила слуг составлять букеты и выбирала интерьеры для комнат, я сходила с ума от тоски, а он молчал... Видимо, я не годилась для важных разговоров.

- Это было и остается государственной тайной, сударыня, - успокоил ее фон Раух. Но Элиза почувствовала нотку фальши в его словах.

"Прилепится к жене своей, и будут два одною плотью", - вспомнила она Евангелие. С плотью все получилось неплохо, а вот с разумом... Сложно воспринимать всерьез скучающую дамочку с букетами.

Фон Раух смотрел в окно - видимо, не хотел ее смущать. Элиза вытерла слезы и тоже повернулась к залитому дождем стеклу, за которым мелькали поля и перелески.

Она откинулась на спинку дивана и стала проваливаться в дрему. Никакая тьма из кошмаров ее больше не беспокоила. Это было настолько приятно, что Элиза улыбнулась, несмотря на жгущую обиду на мужа.

Особенно больно было от того, что с этой обидой придется справляться самой. Не на кого накричать, никто не придет с извинениями, и самой ей не перед кем извиняться.

Не надо. Не думай об этом. Просто попробуй заснуть.

Элиза приоткрыла глаза, устраиваясь поудобнее, и увидела, как фон Раух долил себе рома и достал книгу - "Похождения бравого пивовара Гюнтера Штольца в Заозерье".

***

Крайвиц был одним из самых старых замков в Империи. Небольшой, но когда-то очень мощный оплот рыцарства. Октябрьский ветер завывал в узком колодце высоких стен. Сквозь древнюю брусчатку двора пробивались редкие пожухлые травинки. Из-за стены принесло несколько ярких кленовых листьев - в сгущающихся сумерках они показались Элизе темными брызгами крови на камнях.

Они вошли в неприметную дверь одной из башен и оказались в темной галерее. По стенам на кованых штырях с кольцами были закреплены факела. Шаги звучали гулко, эхом разносились под древними сводами замка.