Ричард Артус - Последний военный демократ [СИ]

— Мягко говоря, это немного неожиданно, для меня. Мне, трудно это объяснить, просто мне, не везло с женщинами.

После этих слов, Глафиру осенило. Ну, все правильно, ухоженный аккуратист, чурающийся женского общества, как же она сразу-то не догадалась. Вот-же дура, да еще заигрывать стала. Теперь, надо как-то выкручиваться. Вдруг, он из тех, кто тщательно скрывает свою принадлежность. Не каждый, может в открытую заявить, что он Гей. Хоть, это сейчас и в моде.

Тщательно подбирая слова, чтобы ненароком не обидеть, Глафира попыталась выкрутиться из щекотливой ситуации.

— Извините меня за то, что я завела этот бестолковый разговор. Даю вам слово, что нигде, и не при каких обстоятельствах, я не буду вспоминать об этом разговоре, и ни кто не узнает о вашей тайне.

— Тайне? — Удивился Кащеев. — О, какой тайне, вы говорите?

— О ваших предпочтениях. Не переживайте вы так, сейчас уже пол мира не скрывает своей ориентации.

— Ориентации? Что? — Кащеев задохнулся, от того, что до него дошел, смысл слов. — Вы что, решили, что Я, гей?

От его вида, и от его голоса, по спине Глафиры поползли мурашки, ноги стали ватные, руки затряслись, а во рту пересохло. И вообще, ей очень захотелось сейчас быть где-нибудь в другом месте, а желательно на каком-нибудь другом континенте, хоть и Антарктиде, только-бы подальше.

Кащеев, стал медленно подниматься из-за стола, и как начало казаться Глафире, заполнил собой весь ресторан. Она, вжалась в стул и закрыла глаза. Но, время шло, а ничего не происходило. Наконец, она набралась смелости и приоткрыла один глаз. Напротив, как ни в чем не бывало, сидел Кащеев. Заметив ее взгляд, он слегка раздражённо бросил.

— Что-то, аппетит пропал. Давайте немного прогуляемся, ничто так не способствует сну, как вечерняя прогулка. И, еще одна просьба, никогда не напоминайте мне об этом разговоре.

— Уже забыла, как страшный сон. — Тут же, ему пообещала Глафира.

Кащеев, молча кивнул, и, встав из-за стола, направился к выходу. Глафира с чувством, что идет на эшафот, последовала следом.

Пройдя немного по центральному проспекту, они свернули на боковую улицу, и вышли к кинотеатру «Победа». Перешли дорогу и через арку вошли во двор дома. За все это время, Кащеев не произнес ни слова, а для того, чтобы зайти за ним следом, в темную арку, Глафире понадобилось собрать всю свою силу воли в кулак. Во дворе, Кащеев остановился напротив, отдельно стоящего двух этажного дома. Глафира, остановилась рядом с ним, и тоже стала рассматривать дом. Ничего особенного, в этом доме, не было. Разве что, фасад недавно отремонтировали, да новые окна вставили. На углу дома висела табличка, которая говорила о том, что этот дом, является памятником архитектуры.

— Вот сюда, он и придет. — Неожиданно произнес Кащеев.

— Кто? — Вздрогнув, от голоса Кащеева, спросила Глафира.

— Странник. То есть Андрей. — Поправил себя Кащеев.

— С чего вы взяли, что он придет именно сюда, а не к себе домой?

— Потому-что, это и есть его дом, или вернее, он его таковым считает.

— Но, ведь это памятник, а не жилой дом? Или, я чего-то не понимаю?

— Памятником, этот дом, стал относительно недавно, а раньше, в нем жили люди. Ну что же, место встречи посмотрели. Давайте еще немного пройдемся. — Предложил Кащеев, взяв под руку Глафиру.

Через, другую арку, они вышли напротив городской ратуши, перешли дорогу, и остановились напротив собора.

— Немиги, кровавые берега. — Вдруг, ни к кому непосредственно не обращаясь, произнес Кащеев. И повернувшись, спросил у Глафиры.

— А вы знали, что здесь когда-то стоял княжий терем? А сам город, находился немного в стороне?

— Откуда? — Удивилась Глафира.

— Ну да, конечно. — Кивнул головой Кащеев.

— А при чем здесь, Немиги кровавые берега? — Задала вопрос Глафира. Не то, чтобы ей это было интересно, скорее, просто для поддержания разговора.

— Вы читали, «Слово о полку Игореве.»? — Спросил ее, Кащеев.

— Нет. — Честно призналась Глафира.

— Ну, в этом нет ничего удивительного, нынче молодежь мало уделяет внимания истории. Жаль, ведь государство без истории, это, как человек без памяти.

— А зачем мне, знать историю, чужого государства? — Пожала плечами Глафира.

— Действительно, зачем? Хотя, это произведение, считается Русским художественным достоянием.

— Неужели, вам доставляет удовольствие, гнобить своим интеллектом, несчастную, простую девушку?

— Ну, прямо-таки несчастную, и простую. — Улыбнулся Кащеев. — И гнобить, я вас, не собирался. Просто думал, что вам будет интересно.

— А вы-бы, просто сказали, что хотите рассказать мне одну историю, об этом месте, и я-бы с удовольствием согласилась. Честное слово, я люблю такие истории.

— С вами легко общаться, Глафира. Обычно, у меня, так не получается.

— Значит, я необычная. — Засмеялась Глафира.

— Возможно. — Глядя себе под ноги буркнул Кащеев. — Но, мы немного отвлеклись. Итак, здесь стоял когда-то княжий двор, возле которого произошла грандиозная, по тем временам, битва. После той битвы, горожане перенесли сюда город, решив, что старое место, не счастливое. И действительно, Минск упоминается в летописях, не со дня основания, а со дня сожжения. Причем, жгли его дважды, в очень небольшом промежутке времени. Во время, походов Ярославовичей, против Полоцкого княжества. Когда, Минск сожгли второй раз, объединенные силы Ярославичей, подошли к стенам княжьего терема, и взяли его в осаду. Но, на помощь обороняющимся, успел прийти Полоцкий князь, Всеслав Чародей, и здесь, произошло столкновение двух дружин, так красочно описанных в сказании. Правда, с одной поправкой. Ярославовичи, не победили Всеслава, а вынуждены были вернуться в свои пределы. Где, стали на границе, вновь собирая силы. Тоже, касается и Всеслава, потеряв большую часть дружины, он не преследовал отступающего врага, а просто двигался позади. О том, что здесь действительно произошла жестокая сеча, говорит и тот факт. Что, даже собрав силы, враги не стали, повторно нападать друг на друга. Ужас, кровавого побоища, витал над обеими дружинами. Официальная история, победу в той битве, отдала Ярославичам, но, как видишь, все было немного не так, как принято считать.

— Не поняла. — Призналась Глафира.

— Это, я к тому, что иногда, правду искажают.

— Для чего?

— А, неважно. Пойдемка, лучше баиньки, завтра у нас, может быть тяжелый день.

Мое предложение, о постройке кузницы, особого энтузиазма не вызвало. Жила не понимал, для чего, нам кузница. Ведь, среди нас, не было кузнеца. А я не знал, как ему объяснить, что кузнецом, буду я. Или вернее, буду учиться кузнечному делу. Даже не знаю, чем-бы это закончилось, если-бы не оклемавшийся Гердень. Стоило ему, за шкирку оттянуть в сторону Жилу, и поговорить пять минут, как вопрос был решен. Причем Жила, еще пять минут назад отнекивающийся, вприпрыжку поскакал к занятым работой мужикам, на ходу раздавая, ценные указания.