Марик Лернер - Всадник на чужой земле

Чиновники? Их всего пара дюжин на все мое разросшееся хозяйство, и особых причин для доверия к назначенцам прежнего сюзерена не испытываю. К тому же им надо платить. А если доверить управление вассалам, то на их территории не могу ничего проконтролировать. В целом масса забот, и нужно хорошо разбираться, поскольку из-за паршивого лужка с претензиями друг к другу прутся ко мне на суд. А я представления не имею, что им там обещали прежде и что подписано в древнем свитке. А надо быть не просто в теме, но еще и справедливым. Хорошо про мудрого Соломона никто не слышал, но я бы не посмел повторить его рекомендацию о разделе ребенка. За ненормального примут. Здесь такие фокусы не проходят, все очень рациональные, алчные и практичные до безобразия.

Естественно, все это происходит, пока я не в очередном походе, и к возвращению очередная порция жалобщиков в полной готовности. И надо понимать, что мелкие споры решаются на месте или при посредничестве жрецов. Короче, глядя на все это сверху, начинаешь понимать, что знать все и везде успевать невозможно. Не мешает задуматься о реформах. В первую очередь о законах. И сидишь, пишешь-пишешь. Потом обсуждаешь задумку с профессионалами — и три четверти псу под хвост. Приходится переделывать. А еще тренировки и война. То грабители, то соседи, то целая армия по мою душу притопала.

Вот как они расположились под стенами, внезапно образовалось дополнительное время. То есть все равно занят по горло, однако уже возле одного места и не несусь срочно еще куда целыми сутками. Можно хотя бы под вечер найти немного свободного времени. Микки выполнила просьбу и прислала изрядный кусок того, что я считаю селитрой, с оказией. Как раз в тех засушливых районах на севере, где армия Сили сражается, и валяется прямо на земле столь необходимое вещество. Все сделал очень тщательно и осторожно, имея в виду создание бомбы для кидания на головы штурмующим: они явно готовятся. Результат — ноль. Абсолютный. И я не понимаю, в чем причина. Вроде бы все правильно, порции тщательно взвешены и растолчены. А не взрывается, несмотря на кучу потраченного времени.

Под аркой показался караульный. Привлекая внимание, брякнул кулаком по щиту. Взрывать в комнате было бы глупо, вышел во дворик. Потому обычный стук вряд ли бы услышал. А после Цыпы, долго чистившего нужники, уже не вламываются без спроса. Урок усвоили.

— Кто там? — спросил, мысленно посчитав до пяти. Срывать неудачу на первом попавшемся непричастном недостойно человека чести. Тем более что слегка разрядился, раскокав горшок.

— Мадурай Золотой, командир, просится.

Прозвище не зря появилось. Прежде у него ни в чем неудачи не случалось. Видать, поэтому глаза и намозолил. Это тот самый купчина, выпущенный из ямы. Часть имущества у растерявшейся супруги успели растащить соседи, внезапно обнаружив несуществующие долги арестованного. С честными лицами клялись и свидетелей приводили. К счастью, не все подлецами оказались, и родичи приняли его семью — пусть и без особой радости, но голодными те не остались.

В итоге у него на собратьев-горожан вырос немалого размера зуб, и он охотно принял назначение. Идеальный глава города. Никого не забудет из зажиточных граждан. Практически про каждого нечто знает, и голову не задуришь, как постороннему. Мне уже жаловались на излишнее рвение и просили войти в ситуацию. Ничего, пусть терпят. Каждый расплачивается за поступки. Кто на этом свете, а кого поджидают на том. Уж мои интересы он блюдет с пылом уверовавшего неофита, и возмущаться не приходится. А еще у меня имеется пара к нему, столь же недовольная — Хенши, купчиха из соседней ямы. Эта занимается доходами лично от моих владений. Причем очень компетентно. С захватом немалых территорий пришлось разделить полномочия. Табор с его снабжением и трофеями по-прежнему на Фалько, а вот остальное отдельно.

— Что-то случилось? — вежливо поинтересовался я, когда он приблизился. Обычно встречаемся утром, а без причины не явился бы. И по нынешним временам я должен начать беседу первым. Равных мне по положению (не рангу!) в ближайшей округе можно обнаружить только за стенами Йамтара.

— Заговор, благородный муж.

— И чего хотят? — невольно чувствуя оскал на физиономии, востребовал.

— Открыть ворота ночью осаждающим.

— Кто сообщил?

— Раб-секретарь одного из них. Он просит свободы для себя и женщины.

— Если правда, получат.

Рабство редко было постоянным. Любой мог выкупиться и брать чаевые за услуги или работать на себя определенное количество времени. Это не возбранялось. Иногда у квалифицированных мастеров были собственные рабы и немалое имущество. Но случалось, продавали сами себя или детей сознательно при больших долгах или неурожае. В принципе рабы не играли важной роли в экономической жизни и в основном использовались в качестве домашней прислуги или на подсобных работах. Их могли продать и купить, однако жизнь и быт защищал закон. Но все до определенного предела. Если глава семьи мог избить или даже убить собственных детей и жену, нижестоящим при плохом характере хозяина приходилось несладко. А в данном случае прозвучал откровенный намек. Не жена, а женщина. То ли продать ее хочет на сторону, то ли жить совместно запрещает. Да мало ли какие страсти бушуют в чужой душе!

— Тебя кто-то видел идущим сюда?

— Кто-нибудь обязательно.

Ну да, не столь уж велик городок, чтобы никто не заметил.

— Но я принес документы на подпись, — показал он свиток. — В Управе в курсе.

То есть алиби он себе создал и хотя бы сейчас пороть горячку не требуется.

— Гневаш! — позвал я.

— Да, командир, — ответил караульный.

— Ретча ко мне! И не бегом, но чтобы не тянул. Скажи, — произнес я уже спокойно, — в городе есть хороший аптекарь, но чтобы нуждался? Или раб какой со знаниями в алхимии.

На самом деле нет такого слова и понятия. Я сказал «искатель истины». Ничего удивительного при отсутствии арабов и их языка. Хотя, может, нечто аналогичное существует, ведь Аравийский полуостров на месте, и там некто кочует. Разные бедуины и до Мухаммеда шлялись себе по полупустыням, а языка я все равно не знал, чтобы сравнить. Короче, всякими опытами по очистке веществ любого вида, от растительного до минерального, занимались аптекари.

К сожалению, чистых химиков в природе не существует. Вероятно, и не будет еще несколько столетий. Здешние ищут философский камень, но не для изготовления золота, а ради получения бессмертия. Ну хоть какие-то знания имеют, обожая создавать чистые вещества и уже затем с ними работать. Естественно, с посторонними людьми знаниями они не делились, и никаких учебников не существует. Любые результаты постигаются на практике и передаются от учителя к ученику. Зато, как выяснилось, о чистом спирте ученые мужи в курсе. Иногда «вода жизни» продавалась как лекарство в аптеках. Современная медицина Ойкумены полагала, что она может «оживлять сердца», унимать зубную боль, излечивать от чумы, паралича и потери голоса. До питья, чисто чтобы забалдеть, не додумались. Им бетеля обычно хватает.