Марик Лернер - Всадник на чужой земле

— Тем более полезно иметь в качестве заложницы, гарантирующей выполнение соглашения. До твоего возвращения поживет в моем доме на правах бедной родственницы. Никто не обидит, но и сидеть просто так не станет. Пищу положено отработать.

Ну это не самый худший вариант.

— У меня ведь нет выбора?

Франт усмехнулся.

— Тогда, если не вернусь, она вольна делать что угодно. Остаться или уйти.

— Вернешься, — легко сказал Сип, — но для уверенности получишь амулет «в дорожку».

Это было вполне справедливо. Вещь достаточно распространенная и удобная. Обычно используется родственниками при уходе на войну или в длительное путешествие и оповещает о гибели. Амулет «умирает» после гибели владельца, сигнализируя парному. Обмануть его, просто выкинув или сломав, нельзя. Тоже пойдет сигнал, правда иной. И соглядатай при таком довеске ни к чему. Полная свобода, да идти некуда. Ну не в деревню же землю пахать. Кому я там сдался, кроме как в батраки. Спасибо, мог и прежде, без нажима.

Но главное — похоже, Псих его не интересует. Более того, старик, видимо, заранее знал о «предложении» и почти открыто высказался о дальней дороге. Вот скотина, мог предупредить…

Кстати, и шанс не сгинуть имелся: приглашение Психа на будущее прозвучало не зря.

— И что я должен сделать?

— Мне нужен лаз на Лысую гору.

Город наверху делился на несколько районов с достаточно четкими границами. В названном блоке жили даже не чиновники и воины, а их аристократическая верхушка. Правда, уровнем пониже имеющих особняки вокруг Крепости, но тоже люди непростые. Соваться туда сэммин было не просто глупо — опасно до крайности. Чужаков вне сословия могли зарубить без разговоров.

— Благородный господин изволит шутить?

Сип мысленно ухмыльнулся, внешне сохраняя невозмутимый вид. Кажется, он не ошибся. Если бы парень сразу согласился, можно было сразу отправлять на мясо. Попасть в Новый город достаточно сложно, но в данную часть катакомб совались исключительно ненормальные. Слишком часто там исчезали люди, и по слухам, не нужно было даже спускаться на нижние ярусы, чтобы угодить на зуб специально выведенным охранным тварям. Никто добровольно туда не полез бы. А еще парень умный. Четко провел линию, демонстрируя независимость без подобострастия.

Для обращения к каждому существовали определенные формы. «Благородным мужем» называли человека из сословия воинов, а «господином» обращались к незнакомым людям либо при внезапном охлаждении или обострении отношений. Если бы хотел показать уважение — поименовал бы «милостивым господином». А так вроде польстил, подняв выше реального. Наличие серьезной банды за спиной отнюдь не избавляло от официального статуса сэммина, с соответствующим отношением.

— Я очень серьезен, — произнес Сип. — Говорят, ты большой специалист по подземельям.

— Врут, — ответил я сразу. — Таких пучок на базаре. Ну повезло один раз.

Он укоризненно поцокал языком. Идиотская местная привычка. Так и не научился правильно изображать эмоции, хотя Гунар разбирался в чужих.

— Мало кто спускается ниже первого яруса, — «объяснил» Сип известное любому на Дне. — Разве когда от облав прячутся. Все равно ничего полезного не найти. Сокровища давно продали, — усмехнулся он.

Ну это он ошибается. Я два года живу, потихоньку продавая резчикам кости неизвестно как попавших в глубину зверей. Пещера буквально завалена останками огромных медведей, саблезубых кошек, слонов или мастодонтов — уж больно кривые бивни. А на стенах рисунки всех перечисленных и вдобавок страусов, гиен, оленей.

— Хотя, — посмотрел франт в угол, где лежал бивень, — видимо, все же попадается нечто ценное. Или спер? Ну, не суть. Ты не просто ходок — глазопялка.

То есть любопытный и сующий нос, куда другие не станут. Прямо в цель. Правда, она у меня простенькая — выкарабкаться для начала на поверхность и прилично жить. А там посмотрим. Тéла аристократа не досталось, золотом карманы не набиты. Не знаю, о чем папа думал, но прямо по его нотациям живу: своими трудами надо пробиваться. В любом случае искренне благодарен за сделанное. Лучше жить в подземелье и рисковать шкурой, чем тихо подыхать в мягкой постели. Я получил второй шанс.

— Коридоры идут куда им нужно, — поведал я, стараясь сохранять почтительную интонацию, — милостивый господин. А не мне или вам. Направление на Лысую гору и так известно. Нужно конкретное место?

Кажется, догадываюсь куда. Точнее, зачем.

— Читать умеешь?

— Нет, господин. Это для писцов.

А вот это уже чистое вранье. То есть Гунар реально не умел. А вот я несколько иначе воспитан. Первым делом, очухавшись, попытался разобраться, в каком мире живу. Что может быть удобнее книг с рассказом об истории и прочих географиях? Ага, щас. Никаких книжных томов, как и печатных станков, не существует. Здесь в ходу свитки. Их держат двумя руками: одной рукой его разворачивают, второй — сворачивают. Страшно неудобно. Естественно, текст выполнен вручную, и свиток страшно дорог. У Психа есть штук пять, но он мне даже в руки не давал.

В принципе читал я в свое время пару книг про прогрессоров от нечего делать. Такие они умные, все умеют, и окружающие норовят помочь, глядя в рот. Я как-то не могу похвастаться великими знаниями. Не только по поводу огнестрельного оружия, но и вообще. Школьные уроки почти не сохранились в памяти, а теоремой Пифагора Сипа не пронять. Тем более юридическими знаниями из незаконченного высшего образования. Если и имеются здесь судейские, у них другие законы. То есть они натурально существуют, но где-то далеко, и желательно с ними не сталкиваться. К стоящим вне сословий отношение предвзятое. А пытки не только разрешены, но и входят в методику допроса. Нельзя пытать только беременных да умалишенных и тяжелобольных. До гуманизма и отвратительных прав человека здесь пока не додумались.

Казалось бы, самое милое дело изобрести печатный станок и стать богатым. Ага, вот так сразу. Представления о производстве бумаги, из чего делается типографская краска, а также о постройке пресса у меня самые смутные, надо кучу времени, материалов и денег на это. А я два последних года старался выжить. И предпочитал бродить в подземельях в основном потому, что элементарно боялся. Контингент на Дне тот еще. Запросто мальца без семьи и защитников поймают и в рабство продадут, вырезав язык. Все относятся к клану, роду, банде — один я чужой. То есть, конечно, бывают разные случаи, но одиночка всегда добыча. Собственно, потому и Микки подобрал. Пожалел, поняв, что она моего поля ягода, в здешних реалиях ничего не понимает и непременно в ближайшее время плохо кончит. Задним числом выяснилось — не прогадал, но это уже потом.