Антон Рябиченко - Наследник самозванца (СИ)

— А ты мне дашь ещё поесть, ну, когда еды наменяешь?

— Дам, — согласился я без раздумий. Несмотря на волчий аппетит, размерами мальчишка не вышел, так что не объест меня.

— Достать это можно у старосты, да вот денег он не возьмёт. Негде их тут тратить. Чем ещё богат?

— Может он шкуру волчью возьмёт?

— Та не, что он с ней делать будет? Шкуры вычинять у нас только Аким умеет, но он уже давно ничего полезного не делал. Никак не напьётся. А невыделанная шкура никому не нужна — пропадёт, — мальчишка окинул меня взглядом и горестно вздохнул, — можно на кинжал выменять, да ты ж не идиот такое сокровище за кучку еды отдавать.

— Могу такой предложить, — я достал из рюкзака самый старый и ржавый нож из найденных в подземелье, — что нам за него предложат?

— За такой нож можно троих мужиков неделю кормить, — повеселел паренёк, — ты тут надолго?

— На недельку задержусь, — ответил я.

— Тогда проси в день по пять бутылок молока, по три бутылки эля, по буханке хлеба и головке сыра, и про мясо не забудь. Свинью, не меньше.

— А не много это за один нож?

— Не много, у нас на всю деревню три ножа: у старосты, у его брата Викула, да у рыбака Параса. А есть ещё один у Акима, но он в лесу живёт, так что не считается. Так что эти трое передеруться, чтобы ещё один нож достался им, а не кому-нибудь из деревни. Проси всё что я назвал и не стесняйся.

— Да уж, я не ошибся?, — подумал я про себя, — Это средневековье, а не каменный век? Обычный нож — дороже золота. И к кому идти? Впрочем старосту наверняка поддерживает брат, а значит у них двоих платежеспособность выше. Нужно только нож в порядок привести.

Я достал точило и уселся счищать ржавчину и точить клинок.

— Веди меня к старосте, — скомандовал я спустя десять минут.

Проход по деревне вызвал настоящий фурор. На новое лицо, то бишь на меня, собрались посмотреть все, кто мог ходить. А что, с новостями и развлечениями у них тут должно быть туго. Вот и развлекаются люди как могут. Выглядели деревенские жители неважно. Мужчины были одеты в грубые домотканые рубахи и штаны грязно-серого цвета, а женщины в платья той-же расцветки. Причем почти все они были плохо вымыты и нерасчёсаны.

— Добрый день!, — поздоровался я первым, как только мы приблизились к здоровому мужику, стоящему около центральной избы деревни.

— И тебе не хворать, — ответил он, ощупывая меня взглядом и особенно задержавшись на мече в руках, — чего тебе?

Не понравился мне его взгляд. Так смотрят на свинью, проверяя достаточно ли она жирная перед тем как зарезать.

— Молока, мяса, хлеба, сыра и эля, — перечислил я список потребностей, — на троих мужчин на неделю.

— А где эти три мужчины?, — обеспокоенно спросил староста.

— Да в лесу остались неня ждать, — неопределенно махнул я рукой, — сказали, что не хотят народ пугать своими зверскими рожами. А то, говорят, разбежаться все из деревни, лови их потом, чтобы поесть собрали. Вот меня за едой и послали одного. Да не бойтесь, мы люди смирные. Если нас не трогать, то и мы по людски.

— И что ты нам дашь взамен еды?, — настороженно спросил староста.

— Да вот этот прекрасный нож дам, — я вытащил из рюкзака недавно наточенный нож, — нам нужно отдохнуть недельку перед дальним походом, так что нужно пропитание и припасы с собой. Каждый день по пять бутылей молока, по три бутыля эля, по буханке хлеба и головке сыра. Семь дней. И свинью, какую я сам выберу.

— А не многовато будет за ножик?, — нахмурился староста.

— Если тебе дорого, то я могу кому-то ещё продать, — фыркнул я, — может мне к Парасу сходить или ещё кому нож нужен?, — добавил я уже громче.

— Что ты орёшь, — тут же сдулся староста, — будет тебе всё как хочешь. Пойдём в дом.

— Только запомни, если со мной что случиться, эти психи в лесу всю деревню изведут.

— Чур тебя, — испуганно отмахнулся староста, — не тронет тебя никто, нам проблем не надо.

Войдя в дом, староста наказал жене приготовить для меня еду, а я принялся освобождать рюкзак.

— Что это?, — испуганно указал мужчина на окровавленные шкуры.

— Ты что не видишь? Шкуры. Вчера волка поймал, а потом на рысь натолкнулся. Красивая да?

— Ты их что сам?

— Да нет, дядьки загонять помогали. Сам бы я не догнал.

— Ааа, — проблеял староста, побледнев.

Похоже, я даже перевыполнил задачу. Теперь этот деятель настолько боиться меня, что вряд-ли решиться причинить вред или обмануть. И тут мяукнул проснувшийся рысёнок.

— Что там, — подскочил и так испуганный староста.

— Да котёнок мой проснулся, — как можно равнодушнее ответил я, доставая малыша размером с крупного кота из котомки, — есть ему пора. Где там молоко?

— Параска!!!, — не своим голосом заорал мужчина, — где ты пропала, дура?

— Да не ори!, — цикнул я на него, — Испугаешь, он ведь ещё маленький.

Через десять минут рысёнок вылакал бутыль молока и снова уснул, свернувшись клубочком. Я уложил его обратно в котомку, а затем принялся укладывать припасы. Девять бутылей молока, шесть бутылей эля, хлеб и сыр едва поместились в рюкзаке. Естественно, я не стал демонстрировать чудесные свойства рюкзака, поэтому выглядел он как настоящий туристический рюкзак — переполненным. Придётся тащить всё это добро на своём горбу, ну ничего, мне бы только подальше отойти, а там я всё перепрячу. Мы договорились, что свинью заколют на следующий день и приготовят, а я прийду за мясом к вечеру. А пока я собрался навестить местного скорняка и обработать шкуры. Уж очень заманчиво получить одежду из шкуры волка и рыси. Тем более, что когда-то тут может и зима наступить. Кстати, нужно как то узнать, а близко ли зима?

— Ну, до завтра, — кивнул я старосте и направился к выходу. Остановившись на самом пороге, я взглянул ему в глаза и угрожающе добавил, — не надо за мной никого посылать, не то худо будет.

Я тащил тяжеленный рюкзак и матерился про себя. Это же надо так вляпаться. Можно разгрузиться каждую минуту и переложить всю эту тяжесть в потайные карманы рюкзака, но рядом идет пацан, которому никак нельзя показывать чудеса. И отправить этого пацана прочь никак нельзя, потому что именно он ведёт меня к дому скорняка. Да и тащит он мои шкуры, так что даже когда мы доберёмся к месту назначения, остаться одному не получится. Придется терпеть. И почему этот специалист поселился так далеко?

Мальчишка прицепился ко мне сразу же, как только я вышел из дома старосты. Тот так зыркнул на него, что даже мне, незнакомому с местными раскладами, стало ясно, что парню не сдобровать. Вот я и попросил его показать где живёт скорняк.

— Всё, почти дошли, — остановился мальчишка, — вон за тем холмом его дом. Давай передохнём, а то я сейчас сдохну.

Я не возражал, потому что чувствовал, что я сдохну сразу вслед с мальчишкой.