Вирт Андер - Кукла для Мастера [CИ]

- Папа, это тот Великий Маг, что мне поможет? Какой он красивый!

И ярко-голубой глаз, с интересом смотрящий прямо на него.

...

Тогда Люцифиано от неожиданности, чуть не подавился, с трудом остановив заранее заготовленную фразу. Эти слова и глаз неожиданно пробили щелочку в его окаменевшей душе. И потом, когда он увидел ее целиком и выслушал просьбу хмурого отца, Даниэль уже не пытался отказать. Даже когда при дальнейшем общении он выяснил, что Сати называет красивым практически все что видит, для Даниэля ничего не поменялось. Маленькая девочка прочно поселилась в его сердце, даря то, что он думал, никогда не ощутит.

Проблему с глазом он решил быстро. И кардинально. Вспомнив об ученице старой травницы, которая была примерно такого же возраста, послал за ней в деревню. Когда она, прибыв, выслушала его предложение, то, почти не раздумывая, согласилась. Ведь не каждый день предлагают без всяких условий поставить настоящий "ведьмин глаз" , позволяющий "видеть незримое" . Девочка, конечно побаивалась, но рискнуть решила.

Дальше уже пошли чисто детали. Осмотр Сати показал, что нервы к счастью повреждены не были. Извлечение глаза у донора, извлечение поврежденного глаза, прошли без эксцессов. Установка и приживление нового глаза у Сати тоже проблем не вызвало. А девочке из деревни он поставил, оставшийся от его старых экспериментов глаз химеры с небольшой печатью усиления зрения и магической чувствительности. С энергопотреблением, как раз достаточным для небольшого источника Жизни девочки, про который она не знала, но знал Даниэль, увидев его достаточно давно. Магом, пусть и слабеньким она уже стать теперь не могла, а вот хорошей травницей вполне. А травница была Люцифиано нужнее.

Потом был небольшой реабилитационный период, в течение которого он восстановил полноценное зрение у Сати и специальными каплями привел в соответствие цвет нового глаза, старому. У юной травницы тоже все было хорошо и она в полном восторге, глядя из окна, могла сказать название и состояние каждого растения растущего во дворе. Кстати обе девочки, несмотря, недовольство отца Сати, лежали вместе в одной специально оборудованной комнате и подружились. Даниэль тогда не посчитал нужным сказать, что это было сделано на всякий случай. Что бы была возможность быстро пересадить второй глаз... если что.

По непонятной для него причине, но к его счастью, Сати у него в замке понравилось. С тех пор она, постоянно, как только могла уговорить отца, ездила к Даниэлю в гости. Несколько раз и он, давно никуда не ездивший, появлялся в столице. И вся эта идиллия продолжалась до того пока...

Споткнувшись на следующих, уже неприятных воспоминаниях, Даниэль помрачнел, но вспомнив, зачем он собственно сюда пришел, перевел взгляд ниже. Там, на красивой подставке, в специальном прозрачном контейнере, переплетенном небольшой светящейся паутинкой магических линий, в прозрачной жидкости, висел небольшой глаз с ярко-голубым зрачком. Давно восстановленный из остатков поврежденного глаза и сохраненный в специальном контейнере. Его Реликвия!

Несколько раз глубоко вздохнув, пытаясь унять сильно бьющееся сердце, он схватил контейнер и выйдя из кабинета решительными шагами, распугивая выражением лица попадающихся на пути слуг, направился в лабораторию. При этом можно было расслышать, как он бормотал себе под нос: "Это все для нее, все для НЕЕ..."

Закрывшись в лаборатории, Даниэль тщательно проделал все необходимые для операции подготовительные процедуры. Затем подойдя к неподвижно лежащему телу, еще раз глубоко вздохнул и, глядя на него, виновато произнес: "Пойми... и прости!" После чего в несколько движений активировал весь комплекс медицинских печатей над девушкой и спустя несколько мгновений еще одну печать, скрытую под ложем, специальную печать подавления. До этого он ее не использовал, так как предназначена она была для работы над химерами, являлась стационарным аналогом амулета Последнего Шанса. Склонившись над лицом девушки, он снял повязку и поднимая инструменты, проговорил негромко фразу, произнеся последнее слово беззвучно:

- Ну что, поможешь, еще раз несравненная...

И, сосредоточившись на работе уже не услышал, непонятным образом прозвучавшее в воздухе с тихим вздохом:

- Помогу...

...

Смертельно уставший Даниэль в прострации сидел на стуле в лаборатории, бессильно откинувшись на спинку. Операция вымотала его гораздо сильнее, чем он предполагал. И не иначе чем чудом он мог назвать, то, что произошло. Планируя операцию, Люцифиано совсем упустил из вида, что тело все-таки отличается от обычного, человеческого, включая глаза и их строение с подключением к головному мозгу. Возможность воздействия изнутри тела он подавил, но это означало и отсутствие отклика, по которому можно было судить о том, все ли правильно он делает.

Но потом... Даниэль почувствовал, почти забытое, ощущение тени за спиной, а руки приобрели давно прошедшую уверенность и точность молодости. А главное, откуда-то появилось ЗНАНИЕ, как нужно делать. Но, если положим, автора этого чуда он вообще-то мог назвать, то второе...

Вторым чудом можно было назвать, то, что когда он весь в напряжении снял действие печати подавления, ожидая попытки отторжения глаза, этого... не случилось! Более того, без дополнительной стимуляции заработала система кровоснабжения, и появились признаки нервных реакций! Даниэль был в шоке от столь моментального принятия чужого органа, тем более по сравнению с ранее демонстрируемым тотальным контролем его действий в предыдущей операции.

Просидев некоторое время, он со стоном встал и пошатываясь, пошел к выходу. Ладно, главное, что он сделал все что мог и теперь надо найти в себе силы доползти до кровати.

...

Когда за Люцифиано закрылась дверь, одна из теней шевельнулась и склонившись над телом девушки колеблющимся силуэтом, прошептала:

- Спасибо, что согласилась...

И исчезла, оставив после себя несколько тающих темных искр.

Анри с тревогой смотрел на своего друга, который в хорошем настроении и с аппетитом уминал свой обед, который в прочем был для него завтраком. Вчера, когда Люцифиано выполз из своей лаборатории и на попытки вопросов лишь бессильно махал рукой, Леардо решил не мучить его, а расспросить позже. Позже затянулось и плавно перешло на вторую половину следующего дня.

- Ты не хочешь ничего мне рассказать, - вкрадчиво спросил он Даниэля, когда тот, утолив свой голод, откинулся на спинку стула.