Дем Михайлов - Темнодружье

После событий со смертями Дока, мы блуждали по подземелью еще час. Схватки с монстрами следовали одна за другой. От шести боев мы благоразумно уклонились – глупо пытаться сражаться против противников сто пятидесятого уровня. И двухсотого. Нас просто размажут.

После третьего тактического отступления я заметил важную штуку – все три отмеченных красными точками места на карте были примерно в одном месте. И каждый «крутой» монстр охранял один из коридоров ведущих вглубь некой области. Мы пошли по кругу, исследуя лабиринт и упорно пытаясь попасть за охраняемый периметр. Шестой красной точкой я отметил вход в коридор, охраняемый алкашом полуорком двухсотого уровня. Из затылка храпящего полуорка исходила толстая золотистая нить, исчезая в потолке. Будь я один – попытался бы прокрасться мимо гиганта. А тут… даже пытаться не стоит.

Зато можно попробовать одну банальную, но возможно действенную штуку.

Отойдя шагов на двадцать, мы зажгли факел, воткнули его в щель между напольными плитами, рядом поставили наполовину полную бутылку вина. После чего спрятались за углом. Подняв камень, я метнул его в камень у ног алкаша Синюшный Грокк. Тот хрюкнул, вскинул голову, огляделся налитыми кровью глазками. Мгновенно заметил горящий факел, а следом приметил и бутылку вина.

Вот он момент истины… брошенные в подземелье дары благодаря магии чудовища приобретают облик своих бывших хозяев. Но только облик, либо же перенимаются и некоторые черты характера? Особенно сильные черты характера. К примеру, безудержная страсть к спиртному…

Синюшный Грокк повел плечами, огляделся… и шагнул к факелу. Нить над его головой покраснела, полуорка рвануло обратно, он буквально вспахал ногами пыль. И с упорством, жаждущего опять сделал шаг. Покрасневшая нить дернула его обратно. Он пошел снова. А я дернул за рукав балахона Дока. И в несколько широких шагов мы преспокойно миновали опасную зону, пройдя за спиной пыхтящего Грокка.

– Пагубные пристрастия не оставляют нас и после смерти – константировал Док.

– Верный диагноз – улыбнулся я, радуясь, что напарник пришел в себя.

За последний час я вернул ему пять уровней, сам тоже поднялся на пять. Баллы характеристик пока не тронул, с прижимистой скаредностью приберегая их на потом – когда пойму, куда выгодней их вложить. Баллы персонажа – его инвестиция в будущее. Вложишь неправильно – и расплачиваться придется долго.

Миновав без боя охранника, что так и продолжал играть в «перетяни канат» с хозяином, мы очутились в крайне узком проходе. Действительно узком – мои не слишком широкие плечи скребли стены, макушка сметала пыль с потолка. Не люблю такие крысиные лазы – тут не увернуться от брошенного кинжала, тут любой пропущенный выпад врага угодит точно в цель.

Извилистый проход тянулся недолго. И едва мы его покинули, оказавшись в более широком коридоре, нас уже поджидали две язвительно улыбающиеся старушки, украсившие себя и свои темные одеяния серебряными цепочками и двумя острыми блестящими серпами. Цепочки меня заинтересовали куда меньше начавших мелькать серпов, с гудением нарезающих воздух. Старушки Коко Косилка и Мари Резалка семьдесят пятого и восьмидесятого уровня. Отступить некуда. Но вот свободы маневрирования полно. А быстрого взгляда на потолок хватило, чтобы определить стратегию. Едва сгорбленные бабушки подошли ближе, я метнул копье, а следом и щит вверх. И с потолка обрушилась куча мокрой глины, похоронив старушек. Я медлить не стал и вмиг оказался на вершине кучи, принявшись тыкать копьем в глину как полоумный. Бабки оказались крепкие – взлетела фонтаном глина, показалась рука сжимающая серп. Взмах. Я подпрыгнул, сберегая себя от карательной эпиляции. Или от кастр… ух! Ушел сальто, ибо из глины появилась вторая рука. В полете ударил по нити – и рука отпрыгнула как от резины. Крепкие бабушки!

И зловредные!

Первая старушка выскочила из глины подобно зомби – не потеряв при этом острого серпа. Выпрямиться ей я не дал – вспрыгнул бабке на спину и вбил кинжалы в шею. И тут же схлопотал посохом по башке – Док вступил в бой.

– Эй!

– Сорри! Н-на! Н-на!

Врач озверело размахивал дубиной.

Перекатившись, я занялся вторым противником, наполовину выбравшимся из грязи. За спиной слышались чавкающие звуки ударов, невнятные вскрики, вжиканье серпа, злое змеиное шипение. Док вымещал всю накопившуюся за последние часы злобу, крича что-то нелестное про стихи одного подземного козла и о дрянной поэзии в целом.

Покончив с врагом, я бросился обратно – старушка так отлично махала серпом, что Док находился на последнем издыхании, сам того не замечая. Увлекся парень критикой литературной настолько, что позабыл обо всем.

Взмах серпа. Я отталкиваю Дока, и он летит в грязь. Парирую кинжалом, бью ногой, пригибаюсь, хватаю старушку за ноги и дергаю. Та падает. Выставив кинжалы, шлепаюсь сверху. Мы ворочаемся несколько секунд в грязи. Звонкий треск. И я поднимаюсь, отбрасывая сломанный кинжал. В грязи остался лежать старый крестьянский серп годный для любого, кто обладает седьмым уровнем, шестью единицами силы и пятью ловкости. Эту фигню даже оружием не назвать. А старушки нас едва не скосили…

– Ты как? – спросил я, протягивая руку.

Я имел в виду состояние персонажа. Но схватившийся за руку перемазанный напарник понял иначе:

– Мне гораздо лучше! – заявил он с широкой улыбкой.

– Отлично – фыркнул я, глядя на его покрытую коркой грязи фигуру. Впрочем, я и сам выглядел не лучше. С плеч срывались пласты глины, Ползун превратился в здоровенный комок грязи, старательно выдавливая ее из себя.

– Двигаемся дальше – устало вздохнул я, перевооружаясь.

– Следую тенью.

– Ну-ну…

За следующие десять минут мы обследовали три коридора и четыре комнаты. В третью комнату пришлось вламываться – проход был перегорожен грубо, но крепко сколоченными досками. Вход в четвертую перекрывала косо поставленная железная дверь. Такое впечатление, что некто очень сильный приволок дверь вместе с косяком со свалки и намертво впечатал, вклинил в стены коридора. Мы попытались вырвать дверь, но она не поддалась. Тут нужна звериная сила. Поставив Дока на стражу, я присел у замочной скважины. Очистил ее от грязи, продул, плеснул в ржавое отверстие немного светильного масла из фонаря. Достав отмычки, чуть покопался и… замок послушно щелкнул. Протяжно застонав, дверь приотворилась. Свет фонаря упал в комнатушку. Ахнул заглянувший через мое плечо Док. Было с чего ахать – в комнате бесшумно танцевали крысиные скелеты на веревочках. Они подпрыгивали, крутились, неуклюже топали лапками, вертели сальто… в потолок уходил пучок светящихся нитей.