Крис Вудинг - Туз Черепов

— Я слышал совсем другое. Я слышал, что на «Кэтти Джей» человеку не задают неудобных вопросов.

Достаточно верно, хотя сейчас в меньшей степени, чем в прошлом. В любом случае он сможет угадать мотивы Пелару, так что сейчас давить не стоит. Кем бы ни был его бизнес-партнер, он — важная птица, и Пелару хочет быть уверенным, что они сделают все, чтобы его спасти. Или, возможно, привезти назад его тело.

— Вы можете полететь с нами, — сказал Фрей. — Один. Я не беру наемников на свой корабль. Именно так и происходят угоны.

Пелару открыл рот, чтобы запротестовать, но Фрей оборвал его.

— Либо так, либо никак, — сказал он. — Похоже мы оба кого-то ищем. Разница в том, что у меня есть только ваше слово — дескать вы нашли Тринику. Обычно ради этого я не летаю со своим экипажем на поле боя. Так что вы летите в одиночку, и в то мгновение, когда вы найдете своего человека — живого или мертвого, — вы говорите мне то, что мне нужно. И, клянусь, если мне не понравится то, что я услышу, если я не поверю вам, я тут же вас застрелю.

На лице Пелару боролись противоречивые чувства, и Фрея охватила маленькая, глубоко личная радость. Этой тактике он научился за столом для рейка. Никогда не давай никому другому диктовать тебе правила игры. Всегда будь тем, кто задает вопросы. Для того, чтобы узнать, что представляет из себя человек, — надави на него. Торговец слухами показал слабость. Он еще не отдал все карты, которые держит в руке, но уже отдал лучшую.

« Сейчас посмотрим, чего стоит твоя информация, и готов ли ты гарантировать ее ценность своей жизнью ».

— Принято, — сказал Пелару. Прозвучало так, словно он чувствует отвращение к самому себе.

— Мы сохраним все, что найдем в храме.

— Принято! — крикнул Пелару.

— Договорились, — спокойно сказал Фрей. — Будьте завтра у доков в десять.

— Завтра? — удивился Пелару, но Фрей уже шел прочь.

— Половина моего экипажа вдребезги пьяна, а мне самому нужно поспать. Если вы думаете, что можете быстро найти экипаж получше, милости прошу. Иначе — капитан здесь я, и мы отправимся тогда, когда я сказал.

Фрей подождал ответа, но его не последовало. Капитан воспринял молчание, как капитуляцию. « Вот что бывает, когда кто-то пытается надуть меня, ты, хитрый такийский ублюдок ».

Сейчас, выцарапав себе некоторое преимущество, он почувствовал себя немного лучше, но все равно был разочарован и зол тем, как пошло дело. Он и так чувствовал себя скверно, так долго обманывая экипаж. Они получили солидную прибыль, это правда, и если эта работа прокатит, они получат еще больше; но он не хотел подвергать их еще большей опасности. Он хотел быть с ними честным, но просто не мог.

Все это было слишком личным. Фрей никогда не любил рассказывать о своих чувствах, и уж точно не банде недоносков и извращенцев, с которой делил «Кэтти Джей». Он знал, что бы они сказали, если бы выяснили, что он задумал. Они бы сказали, что он наивняк и обманывает себя. Во время их последней встречи Триника совершенно ясно высказала все, что она о нем думает. Она вообще не хотела видеть его. Кроме того, она была опасным неуравновешенным капитаном пиратского корабля, одевалась как Невеста Смерти и неоднократно била его ножом в спину. В теории, она была не слишком привлекательным партнером.

Но он пообещал себе. Пообещал исправить все, что он наделал. И он должен найти ее, пока не стало слишком поздно. Пока она не забыла, кто она, кем была и как, когда-то, любила его..

« Коррен , — подумал он. — Как мне объяснить это команде? »

РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА ПИРАТСТВО И УБИЙСТВО.

Фрей сидел на своей койке, опершись спиной о металлическую переборку; над его головой висела багажная сетка, полная чемоданов. Он глядел на помятый листок с загнутыми краями, выуженный из этого ненадежного склада. С листка, помимо списка преступлений, на него глядел совсем молодой Дариан Фрей. Ферротипия представляла из себя крупный план его лица. Лицо, немного смазанное из-за дешевых чернил и плохой бумаги, улыбалось, ухитряясь одновременно позировать и искренне радоваться. Не лицо пирата или убийцы. Трудно было поверить, что он пошел по этой дорожке.

У Фрея было не слишком много памятных сувениров. Он никогда не видел смысл записывать свои приключения, и всегда глядел вперед, а не назад. Но сейчас он обнаружил, что ему стоило бы получше заботиться о прошлом. Этот самый портрет, улыбающийся и обвиняемый, был ближе всего к снимку Триники.

« Давай! Быстро! Быстро! »

Так быстро, что он запыхался. Жужжание таймера камеры.

« Сюда! Становись! Улыбайся! »

« Она даже не направлена на нас! » — сказал он.

« О! Ты прав! Левее, левее, еще левее, быстро! »

« Ты сказала вправо? Сюда? »

« Левее! — Смех. — Быстро! Быстро! »

Она притянула его к себе за руку, он сверкнул зубами, и затвор камеры щелкнул, оборвав мгновение и запечатлев его на пластине. Из всех ферротипий, которые они сделали, эта была самой совершенной. Позже власти нашли снимок и отрезали Тринику, оставив только лицо предполагаемого преступника. Но в его сознании, снимок был — и всегда останется — целым.

Сейчас он был с ней, когда она обняла его и поцеловала, а потом помчалась к камере. Он смотрел, как она бежит, несется через луг, и ее легкое летнее платье бьется вокруг бледных ног. Солнце жарило его шею, спину холодил холодный ветер с гор. Она подбежала к камере и захлопотала вокруг нее, словно могла ее открыть и схватить мгновение, в которое они оказались внутри.

« Я хочу увидеть! » — сказала она.

« Все приходит к тем, кто ждет », — мудро ответил он, потому что так бы сказал ее отец — одна из тысяч шуток, которые имели смысл только для них.

« О, ты такой зануда , — сказала она тоном, который свидетельствовал об обратном. — И в своей жизни ты никогда ничего не ждешь! »

« Да, точно , — сказал он. — Когда я чего-то хочу, я иду вперед и беру это! »

Он помчался через луг к ней, она завизжала, как маленькая девочка, и улизнула. Наконец он схватил ее и поднял вверх; она наклонила лицо к нему и поцеловала, а ее длинные белокурые волосы упали ему на щеку.

Было ли все это так? Да, он мысленно видел все это, но так ли было на самом деле? Действительно ли свет солнца падал на плавающие семена одуванчиков и превращал их в золотые? Неужели трава пахла так сладко? Понимал ли он совершенство мгновения, или оно стало совершенным только через линзу потерь?

Те, кто так любили друг друга в тот день, понятия не имели о том, что их ждет, о предательстве и трагедии, которые превратят их счастье в печаль и пошлют их крутиться по миру, разбитых и ожесточенных, стрелой лететь в жестокое будущее. В тот день они не знали ничего, кроме этого мгновения. Возможно, они должны были бы остаться в этом мгновении. Вот если бы он любил более бесстрашно и не отравлял их радость сомнениями, сейчас они были бы вместе. Но, может быть, другого пути не было. Может быть, они должны были расстаться, чтобы узнать друг друга.