Михаил Казьмин - Дочь лесника

Двое сопровождающих Кройхта, в одном из которых я признал служащего Общества Золотого Орла, остались снаружи, надзирая, надо полагать, за тем, чтобы охраняющие объект егеря не подходили слишком близко ко входу в пещеру и не могли услышать наши разговоры. Сами они, надо отдать им должное, тоже соблюдали положенную дистанцию.

- Как, Павел Андреевич, протокол соблюдать будем? Кого и кому представлять первым? - вопрос не праздный: первым, как известно, представляют того, кто младше по возрасту или ниже по положению. Понятно, что старшим тут был однозначно Шель, но вот с положением Шеля и Кройхта относительно друг друга вопрос виделся не таким уж и простым.

- Да черт с ним, представь меня ему, - недовольно пробурчал Петров. - Потом еще разберемся, чья дверь больше...

- Государственный лейтенант-советник Локас Кройхт! - провозгласил я, когда мы вошли в каменный зал, и через секунду: - Искусственный интеллект системы планетарной цивилизационной оптимизации Шель две тысячи семьсот восемьдесят четыре таль сорок три дробь одиннадцать аун, или, кратко, Шель!

Да, специально выучил, честное слово! Как раз ради такого торжественного случая, хе-хе...

- Приветствую вас, господин государственный лейтенант-советник! - Шель решил проявить ответную любезность и приветствовать Кройхта первым, раз уж тот был ему представлен.

- Приветствую и вас, уважаемый Шель! - так, кажется, я попал на соревнование по вежливости. - Для вас - просто господин Кройхт, если угодно.

- Благодарю, господин Кройхт, - учтиво ответил Шель.

- Однако же, уважаемый Шель, говорить просто с голосом как-то непривычно. Тем более, вы меня наверняка видите, а вот я вас - нет.

- Вы правы, - Шель задержался с ответом на несколько секунд. - Но постоянно находиться в режиме открытой видимости для меня означает повышенный расход энергии. Если вы не против, я покажусь вам на короткое время, а затем мы вернемся к голосовому общению.

Вот гад, а мне даже не предложил показаться! Правда, я и не просил... А Кройхт попросил, пусть и согласившись с вариантом, предложенным Шелем.

Неровная каменная стена вдруг задергалась, как изображение на глючащем телеэкране и через секунду просто исчезла. Увиденная нами вертикальная конструкция из труб напоминала орган в католическом храме, но в отличие от него трубы переливались всеми мыслимыми цветами, светились, а в нижней своей части вдобавок самым причудливым образом переплетались. Красиво... Красиво и непонятно. Разум, создавший это, принадлежал пусть и гуманоидам (а кому же еще-то?!), но человеческим его назвать я бы не рискнул.

Наслаждались этим зрелищем мы недолго, сколько именно, точно не скажу. Но вот, задергавшись, пошли рябью и эти трубы - и перед нами снова оказалась каменная стена.

Переговоры прошли... Ну, в общем, прошли. Шель озвучил свое пожелание пожить в человеческой шкуре, а вот выдвигать предложение для Империи не стал, ограничившись более чем кратким изложением своих возможностей и принципов своей работы, а также четко обозначив, что переговорщиком с имперской стороны видит исключительно присутствующего здесь господина Миллера. Нашу способность к телепатическому общению, да еще и не зависящему от расстояния, мы от Кройхта не скрыли, а вот о тех выгодах, которые получил от Шеля я лично, и о тех, которые я вытребовал для Демидовых, Шель умолчал. Почему умолчал? Ну это наши с ним личные отношения... А почему притормозил с уникальным предложением для Империи - так это мы ним заранее придумали. Интересно же, что запросят 'золотые орлы', не зная, сколько мы готовы заплатить? Ох, черт! Я уже мысленно сказал 'мы' применительно к себе и Шелю? М-да, самому интересно, к чему бы...

- Это с чего бы вдруг он тебя посредником назначил? - недовольно спросил Петров, когда мы выбрались на воздух. Спросил по-русски, чтобы ни его люди, ни егеря не поняли.

- Да мы с женой чуть не нанесли ему материальный ущерб, - признался я. - Он попросил этого не делать, ну мы и не сделали. Вот товарищ и проникся.

- Что за ущерб? - заинтересовался Петров.

- Костер пытались развести. Он утверждал, что это слегка сократит его запасы энергии.

- Вот как? - оживился Петров. - Значит, огнем можно вывести его из строя?

- Можно, - согласился я. - Только вот видишь, Пал Андреич, этих дохлых мерасков? - я показал на две кучки основательно присыпанным снегом трупов. - Он умертвил их за мгновение. Как он это сделал - не спрашивай, сам не понял. И почему он с нами так не поступил, не понял тоже.

- Хм, - только и смог сказать Петров. - Ладно, я, собственно, за тобой прилетел. - Он показал на все еще висящий дирижабль. - Собирайся, да пошли.

Во время полета Кройхт-Петров не произнес ни слова. Сидел и думал с мрачным лицом. Я тоже сидел и думал, и мое лицо тоже наверняка довольным не выглядело. Уж не знаю, что там не понравилось Кройхту, а мне не понравилось много чего. Например, его недовольство моим посредничеством. Или то, что ему интересно, как нанести Шелю ущерб...

- Ну, давайте: за нас с вами и за хрен с ними! - Николай, Серега и Алинка заржали сразу, Лорка чуть позже, когда Алинка перевела ей тост и объяснила его смысл. Дальше, конечно, мы говорили уже на имперском, но вот этот тост я просто обязан был произнести по-русски. Просто потому, что ни на каком другом языке так не скажешь. Выпили, закусили и продолжили просто болтать. Болтать весело, беззаботно, как и положено старым добрым друзьям. Строго говоря, мы как раз отмечали встречу Лорика с Сергеем, Алиной и Николаем. Правда, отмечали мы это историческое событие аж почти через месяц после того, как оно произошло. Ну, так вот случилось...

Кройхт, пользуясь своими изрядными полномочиями, быстро забрал нас с Лориком в Вельгунден. Он бы сделал это и еще быстрее, не упрись я рогом - мне же надо было передать дела Виннеру, да и моим непосредственным начальником все еще оставался генерал Штудигетт и только от него я мог получить приказ об откомандировании в распоряжение государственного лейтенанта-советника Кройхта. Кройхт, конечно же, всячески меня торопил, но вышло все-таки по-моему.

Зато в Вельгунден мы летели на дирижабле, и на этот раз на большом. После катастрофы 'тридцать седьмого' лететь снова было, честно говоря, немного страшновато, но выбора нам не дали. Правда, условия в полете по сравнению с малыми дирижаблями заслуженно претендовали называться комфортными - мы с женой сидели на мягком диванчике, перед нами стоял невысокий столик, нас кормили бутербродами и поили кофе. Ну и скорость, да. Обычным порядком нам пришлось бы лететь часа три до того же Комихафка, а там трое суток ехать поездом, а так мы вылетели из ставки Штудигетта и уже через двое суток покинули борт воздушного корабля, ступив на твердую землю окраины имперской столицы.