Оксана Глазнева - Черная царевна

— Вот дура!

Царевна вздрогнула и повернула голову. Эол небрежно присел на край стола рядом с ней.

— Вот дура! — повторил Легкокрылый. — Сама говорила, что чувствует твою избранность и всякое такое, а теперь тянет руки к твоим подаркам.

Жрицы замерли.

— Стыдно, сестра Стерр! — покачал головой бог. — Стыдно отправлять глупых барышень в постель непонятно к кому, стыдно устраивать сцены, если вы не оказались той самой… Дядюшка передавал, что очень вами недоволен.

Эол улыбнулся, подмигнул Наде, и они оба оказались на каменной площадке под открытым небом где-то на склоне горы.

— Спасибо.

Бог беззаботно пожал плечами и уселся на каменный пол. Царевна огляделась.

Круглая площадка из мрамора была окружена восемью колоннами, высокими, но лишенными свода. Вместо потолка над ними плыли перья облаков и тихо двигалось к зениту солнце. Пахло скошенной травой, жаром летнего полудня, водорослями с моря. Склон уходил вниз, все круче и круче, и обрывался в сотнях шагов южнее. А дальше до самого горизонта было лишь ровное, одинокое море. Отсюда оно и впрямь выглядело Цветным: колонии разноцветного планктона, коралловых лесов и отмелей делали его пятнистым, как лоскутное одеяло — желтым, бирюзовым, фиалковым, темно-бордовым и синим. Надя села рядом с богом. Камень нагрелся под солнцем, прикасаться к нему было приятно. Трещали кузнечики.

— Где мы?

— Это мой храм.

Надя посмотрела на бога недоверчиво. Эол усмехнулся, лег на теплый камень, подложив под голову руки.

— Мое любимое место. Море, солнце и я. Здесь ведь хорошо, правда?

— Эол, ты видел Роджера?

Бог закрыл глаза, наслаждаясь солнечным светом, и неопределенно пожал плечами.

— Как он? Сильно сердится?

Легкокрылый рассмеялся.

— Необычайно, тетушка! Приказал отнести тебя в Гритдж и забрать кольцо.

Надя улыбнулась, совсем не обидевшись.

— Пусть придет и заберет сам. Это не тот подарок, который возвращают через третьих лиц. Эол…

Она наконец решилась спросить:

— Сколько их было до меня? Невест?

Легкокрылый открыл глаза, посмотрел на нее снизу вверх:

— Много. Но подумай сама, кому еще быть спутником Смерти, как не Надежде?

…Роджер знал еще один способ защитить ее, не делая своей женой. Простой и сложный одновременно — сделать чародейкой. Если он поможет девочке получить власть над магией, то не нужно будет следовать за ней по пятам.

Библиотека мертвых книг. Архивариус, такой же древний, как книги, с треснувшим пергаментом вместо кожи и стеклянными моноклями глаз.

— Что ищете, господин?

— Как в старые времена становились чародеями?

— Рецепт не записан в книгах. Они передавали его от учителя к ученику и ценой жизни хранили секрет.

— Живые давно умерли, но в нашем царстве есть еще кто-то, кто помнит?

— Последний чародей умер два века назад, господин. Их души давно искупили свои грехи и ушли в новое рождение.

— Никого не осталось?

— Может быть…

— Договаривай!

— Есть беспамятные. На озере Коцит.

Роджер сжал зубы.

Озеро лежало на вершине горы Флегии у подножья маяка. Он появился в центре — черная точка на белом ледяном блюде.

— Все ко мне, — приказал бог.

Тени, подчиненные его воле поползли по склонам вниз на гладь замерзшего озера к ногам своего господина.

Роджер ждал, скрестив руки на груди и всматриваясь в лица. Он еще помнил, что у них были лица, хотя сами тени давно забыли их. С каждым годом они становились все бледнее. Роджер помнил, как после Белой войны они попали в его мир. Он помнил изможденные, осунувшиеся лица, доспехи, украшенные искусной чеканкой, и шлемы с драконьими головами. Уже тогда они выглядели потерянными.

Души были лишены памяти.

Что-то случилось с ними на берегах Цветного моря, в тот миг, когда огромная волна смыла армию северян в море. Роджер знал, кто они, но сами они забыли свои имена.

— Назовитесь и ответьте за свои дела, — приказал страж мира мертвых.

Они не ответили. Ни стражу, ни самому богу. Так мертвецы без памяти были обречены навсегда остаться тенями, потому что нет грехов, которые можно искупить, и нет благих дел, за которые можно воздать. Чистые страницы, с которых стерли буквы. Смогут ли они рассказать что-то?

Тени — черные, лишь отдаленно напоминающие силуэты людей, послушно приближались к нему.

Иногда Роджеру казалось, что они давно сошли с ума. Что это не души, а пустышки. Может, что-то пошло не так и сюда попали оболочки, а сами души остались в мире живых. Он пробовал разобраться! Спрашивал Ярока и Марину, отправлял за сплетнями Эола, но все оказалось напрасным. Свидетелей той ночи в мире живых не осталось.

Иногда ему казалось, что тени разумны. Что разум и сознание время от времени по какой-то неясной причине просыпаются в них. Он ловил мольбу в глазах и порыв в движении, обрывающийся через секунду. Рука, потянувшаяся к нему и застывшая в воздухе. Страх, появившийся и медленно гаснущий на дне глаз. Разомкнутые для слов губы, так и не начавшие говорить…

Их становилось все меньше. Роджер внимательно пересчитал тех, кто пришли по его зову. Меньше двух сотен из десятитысячной армии, пришедшей на этот берег. Словно на древних статуях, застывших посреди поля, ветер, дождь и время стирали лица, так и время стирало эти души, превращая их из человеческих теней в тени камней.

— Как проходит инициация чародеев? Кто-нибудь знает?

Они молчали. Стояли, даже дыханием не выдавая, что понимают.

Роджер задумался. Если среди беспамятных не найдется чародея, девочка никогда не овладеет своими силами. Может ли он это допустить? Был последний способ вернуть душам память: его кровь. Она способна творить чудеса, но стоит душе коснуться ее, как она навсегда теряет возможность переродиться. Его кровь сделает из тени — чудовище. Стоит ли такой жертвы девочка Надя?

Он стоял посреди озера, смотрел на тех, что столпились вокруг, и не мог решиться.

Крайне раздосадованный на себя, Роджер вернулся во дворец.

Надя вытерла мокрые руки о передник. Ее дежурство в больнице закончилось, она вымыла полы и уже собиралась идти домой.

В коридоре было темно: пыльное окно не пускало последний дневной свет, дежурная еще не зажгла лампы.

Эол вернул ее в город неделю назад. Она устроилась поломойкой и старалась больше не привлекать к себе внимания. За прошедшие дни черные жрицы больше не пытались встретиться с ней, но каждый день, идя в больницу, и каждый вечер, возвращаясь, царевна чувствовала себя неуютно. Убедил их Легкокрылый? Вторые боги слишком частые гости в городах, чтобы их появление впечатляло. К тому же Эол всегда считался легкомысленным богом.

Надя села на скамью, прислонилась спиной к холодной стене, закрыла глаза.