Оксана Глазнева - Черная царевна

— Кем бы ты ни была — убирайся отсюда!

Пересохло горло, Надя облизала губы и почувствовала на них горечь полыни.

Кошка пошевелилась, встала на лапы, выгнула черную спину, но не ушла, смотрела на девушку немигающим взглядом, почти неразличимая в темноте.

— Уходи! Ты знаешь, чье кольцо я ношу? Ты не получишь этого человека. Властью этого кольца, именем того, кому оно принадлежит, я запрещаю тебе приближаться к Будевину Ван Варенбергу!

Кошка прищурила карие человеческие глаза, зашипела, Надя схватила стоящий рядом стул и запустила в нее…

Сквозь шелест штор, шепот прибоя и шуршание песчинок в часах только Роджер мог расслышать слова. Кошка-смерть, напуганная и растерянная, жалась в углу его тронного зала. Жаловалась.

Роджер слушал, сжав зубы. Потом резко ударил руками о подлокотники кресла, вскочил на ноги, в то же мгновение оказался посреди ночной улицы Морин-Дениза.

Кованые ворота госпожи Ван Варенберг были заперты, и он прошел сквозь них, стремительный в своем гневе. Бесшумно пересек по гравийной дорожке сад, поднялся по каменным ступеням дома, но войти не смог: деревянная дверь внезапно оказалась непроницаема, а дверная ручка не ложилась в руку, словно он не существовал для глупой бронзовой безделушки.

Под кустами сирени у подножья лестницы раздался смех. Роджер обернулся.

— Мы младше тебя, дядюшка, но мы тоже богини, — сказала Милость. — Ей запрещено видеть тебя, а значит, и ты не сможешь приблизиться к ней.

— Это глупо! — раздраженно сказал Роджер. — Кто вы такие, чтобы запрещать мне что-то?

— Никто, — покорно согласилась Пасиа Грина, беря сестру под руку. — Но тогда реши все сам. Если тебе дорога эта смертная — нарушь наш запрет! Войди в дом! Если же она одна из многих — уходи. Какое тебе дело до ее судьбы?

Роджер медлил.

Он чувствовал дыхание девочки в доме. Слышал биение ее сердца. Войти? Забрать тот единственный оберег, что у нее есть? Девочка не права, она применяет его подарок не по назначению и заслужила наказания, но не такого.

Если он признает, что ему есть дело до девочки Нади, Марина и Варман Тура, Плутос и Либер, Тривия и Камена — все набросятся на нее. Совратить, обмануть, использовать в своих целях. В ту секунду, когда он переступит через это глупое проклятие, девочка станет разменной монетой в торговле с ним. У него нет для нее другого щита кроме собственного равнодушия.

Роджер выругался и пропал.

Будевин выжил.

Он поправлялся. Медленно, очень медленно. Ему тяжело было дышать, говорить, двигаться, но он уже мог пить бульон и сидеть. Госпожа Алид старалась не смотреть на Надю. Была предупредительна, но разговор больше не заводила.

Маяк на выходе из бухты был разрушен. В той битве пострадал не один Будевин. Из команды, дежурившей в тот день, выжили пятеро. Еще десять человек погибли под обломками.

Вечером в четверг к ним в дверь стали громко стучать. Привратник не пустил людей за ворота, вызвал госпожу Ван Варенберг. Надя с тревогой прислушивалась к далеким голосам в саду.

Знакомо зашелестел гравий дорожки, ударили по каменной лестнице каблуки госпожи, хлопнула дверь. Надя вышла навстречу женщине.

— К вам пришли.

— Ко мне? — удивилась царевна. — Кто?

— Парнишка из отряда Будевина при смерти. Ему сделали операцию, но началось заражение. Умирает. Его мать и сестра просят тебя поехать с ними.

— Хорошо.

— Постойте! — Госпожа Алид схватила ее за рукав. — Подумайте минуту, Наденька.

Царевна пожала плечами.

— О чем? Я нужна им.

Госпожа сжала ее плечи, заглянула в глаза.

— Посмотрите на несколько шагов вперед! Спасение Будевина можно назвать чудом и стечением обстоятельств. Со временем все забудут эти слухи. И вы сможете продолжать свою спокойную жизнь в нашем доме. Но, если вы поедете и снова совершите чудо, о вас заговорят. Кто вы? Почему вы здесь? Как вы это делаете? Вы доктор? Нет. Знахарка? Никто не слышал, чтобы знахари возвращали с того света… Чародейка? Как такое возможно?! Они вымерли! — Госпожа Ван Варенберг помолчала. — Все кроме Черной царевны.

Госпожа Алид встревоженно заглядывала ей в глаза, сжимала плечи. Надя смотрела на пол, на то место, где несколько дней назад темнели капли крови.

— Все верно. Я — Черная царевна, — произнесла она, и по ее телу прошла дрожь, — Надежда из Варты. Невеста Анку. Я не чародейка. Пока нет. Но в моих силах не подпустить к человеку смерть.

Госпожа погладила ее по плечу, горько улыбнулась:

— Они поймут это быстрее, чем вы предполагаете, Наденька. Они будут молчать, пока вы будете успевать спасти всех, кто придет за помощью. Но Морин-Дениз — большой город, и однажды, через месяц, через два, — вы не успеете. Кто-то умрет, не дождавшись помощи, и толпа взвоет. Они произнесут вслух ваше имя, ваше прозвище. Они разорвут вас на куски во имя богов. И те, кого вы спасете, будут среди первых, потому что редкий человек умеет быть благодарным.

— Вам жаль меня? Проклятую царевну?

— Я сужу о людях не по слухам. Да, Надя, мне жаль вас. Жаль ваше наивное доброе сердце — предательство разобьет его.

Надя улыбнулась:

— Я сильнее, чем вы думаете, госпожа. Я со многим могу справиться, потому что иначе не буду достойна моего имени и мужчины, которого люблю. Два месяца? Подумайте о том, как много людей я смогу спасти! Сколько матерей сохранят детей! Это ведь прекрасно!

Госпожа Алид заплакала.

— Я пойду, — тихо сказала Надя. Обняла госпожу Алид, и та крепко обняла Надю в ответ.

— Если вам нужен будет дом или убежище, или просто добрый друг — возвращайтесь к нам! Не все люди глупы и мелочны. Ищите тех, кто будет достоин вашей дружбы, и не жалейте тех, кто не осознает ее ценности. И еще. Наденька, милая, не гонитесь за их признанием. Не пытайтесь развеять мифы о себе, вы не сможете.

Госпожа еще раз обняла ее и отпустила.

На улице было сыро. Небо затянуло облаками, в воздухе пахло близким дождем и далекой грозой.

Две женщины ждали ее за воротами, у наемного экипажа.

— Вы госпожа-целительница? — Бросилась ей навстречу молодая. Пожилая осталась стоять в тени экипажа, скорбно обнимая себя за плечи.

— Да, — ответила Надя. — Это я. Едемте!

Она провела ночь в больничной палате, рядом с постелью незнакомого юноши. Белые волосы и белое обескровленное лицо.

Под утро в палату пришли посетители: молодые парни в алых мундирах. Надя молча вжалась в стену у окна, чтобы не мешать. Гвардейцы постояли у кровати больного, потом один из них вышел и вернулся с бумажным пакетом и стаканом чая.

— Это вам, госпожа! — неловко улыбаясь, сказал он, ставя чай и пакет на подоконник. — Наш обычный завтрак после дежурства…

Надя благодарно кивнула, открыла пакет. Там были жареные мясные пироги и помидор.