Ника Ёрш - Разведи меня, если сможешь

Хмыкнув, я вдруг вспомнила, как трепетно Роджер относится к собственной матери. Нет уж, эта деточка явно унаследовала характер по линии Боннеров… Один Адам чего стоит.

— Я сказала что-то смешное? — В голосе Донны послышалась злость.

— Нет, прости. Просто вспомнила себя в возрасте Марианны, — соврала, запоздало поняв, что моего мнения здесь никто не спрашивал. — Тяжелое время для родителей. Остается только надеяться, что она перерастет все это.

— Если Адам будет продолжать свои приезды, да еще и имение отстроит, то вряд ли. — Покачав головой, Донна упрямо поджала губы. А подумав, добавила со злостью: — Он обещал дать мне время наладить отношения с дочерью, но нет… Впрочем, это вина Поука, чтоб ему провалиться.

— То есть ты попросила Адама не приезжать? — Задав вопрос, я даже о собственных волнениях перед встречей с менталистом забыла.

Так и смотрела удивленно, не веря собственным ушам. Ну не могла же Донна быть настолько… мягко говоря, странной?

— Да, я! — Она чуть сбавила скорость, сильно вильнув на ухабистой дороге. — А что мне оставалось? Марианна в Адаме души не чает, а все остальные могут идти лесом. Но она моя дочь, а не его. Ну и, думаю, ты сама понимаешь — будет лучше нам быстрее разобраться с твоими проблемами здесь. Поук ведь поедет за тобой и может узнать о существовании Мари… Хотя до ее дня рождения вы уже все равно не успеете решить все проблемы. Ну, ничего, отметим праздник немного позже.

— Когда Адам уедет? — уточнила я.

Донна раздраженно повела плечами и заговорила ледяным тоном:

— Многих воспитанников и вовсе никогда не забирают по домам, особенно — с таким сильным даром. Они опасны и нестабильны. Так что это, в общем-то, даже норма.

— А не лучше ли рассказать девочке про отца? Это многое прояснило бы для нее… в ваших отношениях.

— Серьезно? — Донна зло рассмеялась. — Прийти и сказать: «Твой отец — маньяк и сволочь, он меня ментально насиловал, а потом появилась ты. Конечно, я тебя ненавидела какое-то время, но потом меня отпустило. О, и это не все. Сейчас этот псих где-то рядом, так что лучше отсидись в замке, где и так находишься безвылазно, а потом, когда, может быть, Адам поймает гаденыша, мы будем жить дальше, теперь уже — душа в душу». Так?

Я вскинула брови, открыла рот, чтобы тут же его захлопнуть, и отвела взгляд. На самом деле меня невероятно возмущала позиция Донны. Во всем. Начиная с ненависти к ребенку, которого сама выносила и родила, продолжая просьбой к брату, чтобы тот бросил девочку, привязавшуюся к нему, и заканчивая эгоистичным желанием закрыть глаза на неправильное поведение в прошлом и стать безоговорочно любимой матерью. А еще я не понимала ее желания скрывать от девочки правду про отца. Во-первых, потому что Мари рано или поздно заинтересуется этим вопросом и разузнает все сама, а во-вторых, потому что Роджер и правда мог быть где-то рядом и представлял опасность. Но кто я такая, чтобы воспитывать женщину старше себя… тем более она родного брата предпочитала не слушать.

— Вот родишь своего ребенка, тогда и поговорим, — вдруг ляпнула Донна, вбив последний гвоздь в гроб, где было похоронено хорошее к ней отношение.

— Я и не спорю, — откликнулась, очень стараясь подавить раздражение.

— Хорошо. — Шумно выдохнув, Донна стремительно перевела тему разговора на более удобную для нас обеих: — Профессора, к которому я тебя везу, зовут Анри Велье, он гений психиатрии и обладает колоссальным ментальным даром, но… слегка проблематичен в общении.

Покажите мне того, кто не проблематичен! В последнее время в моем кругу появлялось все больше странных хмурых лиц с многочисленными тараканами в головах, и это настораживало. Как говорится, скажи, кто твой друг…

— Хам? — предположила я, уже понимая, что права.

— Не совсем. Точнее, не только. Мизантроп.

— Психиатр-мизантроп?

— Угу. Но гений. Так что терпи.

Я оглянулась на оставленный позади замок и перевела взгляд на старинное трехэтажное здание впереди.

— А здесь что он забыл?

— Как что? Думаешь, легко людям принимать дар некромантии? Это же тесный контакт со смертью и всеми ее проявлениями. Велье здесь незаменим и постоянно необходим. Но сегодня он выделит тебе час. А там — как договоритесь. Если увидит, что нужна длительная терапия, скажет.

— Спасибо, — неуверенно ответила я, с опаской поглядывая на широкие лестницы, ведущие к парадному входу, рядом с которым мы припарковались.

— Иди, — подбодрила меня Донна. — Я пока вернусь в деревню, мимо которой мы проезжали, и найму людей для замены полов в доме. Там есть отличные мастера. Если что — вот мой номер. Звони. Но я уверена, что вернусь раньше, чем вы с профессором закончите.

Мне категорически не нравилась идея оставаться здесь одной, но не могла же я уговаривать Донну бросить все дела и быть моей нянькой, пока Адам не вернется? Кроме того, ее общество с некоторых пор стало сильно тяготить…

— Кабинет — слева по коридору. Там увидишь табличку на двери, — напоследок сообщила Донна и, едва дождавшись, пока я выйду из машины, поехала дальше.

Меня поразило, что ни в здании, ни возле него не было охраны или хотя бы старушки-вахтерши, следящей за порядком. Без проблем миновав просторный холл, я свернула в коридор и сразу нашла нужную дверь. Черную. С красной табличкой, на которой черными же буквами было выбито имя профессора. Почему-то сразу появилась ассоциация с забором, за которым живет злая собака…

Отринув сомнения — отступать все равно было некуда, — постучала в дверь и, подождав десяток секунд, толкнула ее вперед, слегка надавив на ручку. Та подалась без труда.

— Тук-тук! — проговорила, уже вламываясь в кабинет. — Есть кто?

Ответом мне стала гробовая тишина.

Без особых мук совести вошла в темное помещение, где окна были плотно закрыты красными жалюзи из плотной ткани. Серые стены плавно переходили в серый же потолок, а на полу лежал самый настоящий ковер. Пушистый и… салатовый. Иллюзия травы, что ли? Из мебели обнаружились черный стол напротив входа и два кожаных кресла, очень мягких и удобных на вид.

Слева вся стена была увешана полками с книгами. Там же в углу обнаружилась небольшая ниша-проход.

— Профессор…

Я не договорила. Из темного проема показалась худощавая мужская фигура. Встав так, что мне не видно было ни лица, ни одежды, а только общие очертания, собеседник кашлянул и с хрустом откусил какой-то фрукт, кажется, яблоко.

— Анри Велье, полагаю? — осведомилась, вдруг подумав, что ему самому психолог точно не помешал бы.

— Кто полагает? — тихо раздалось из темноты.

— О, простите, я не представилась. Миссис Кэтрин Поук. Я…

— У вас прием через три минуты, — прервал меня очень недовольный голос. И менталист снова откусил яблоко, со смаком его пережевывая.