Александр Балабаш - Александр Македонский (история жизни и смерти)

Впрочем, в твоих обвинениях есть доля истины. Я не вызывала бурю, я просто направила ее в нужную сторону. Но я не хочу, чтобы ты сердился на меня. Мне пришлось это сделать, чтобы задержать тебя здесь ненадолго.

Для чего? Когда мы встретимся, я расскажу тебе об этом подробнее. Конечно, ты можешь остаться здесь и переждать непогоду на корабле, и тогда просто потеряешь время. Но если ты поспешишь, обещаю тебе, ни один волос не упадет с голов твоих товарищей, и ни одно судно не пострадает.

Я знаю, что ты переживаешь за тех, кто тебе дорог. За ту женщину, что ждет тебя в крепости и за маленькую девочку — твою дочь.

— Они живы?! Ты знаешь, что с ними?

— Они ждут твоего возвращения. Не тревожься. Между прочим, буря задержит и того кто приближается с севера. Так что пока она будет бушевать над страной, положение сторон, участвующих в игре, не изменится.

— Хорошо, — сказал Александр, — Но я хочу знать, что за причина заставила тебя искать этой встречи? Неужели ты не можешь сказать мне об этом сейчас?

— Мое желание, — сказала Огненная Лань, — И для того, чтобы оно исполнилось, ты должен меня навестить. Помнишь место возле городской стены, где ты вышел из под земли, после того как провел со мной день? По правде говоря, я жалела потом, что так легко дала тебе уйти. Там я буду ждать тебя этой ночью. Отращивай свои драконьи крылья и лети ко мне.

— Где же гарантия, что в этот раз ты отпустишь меня так же легко как и в прошлый?

— Тебе не стоит тревожиться. Когда исполнится то, чего я желаю, ты уйдешь без промедления. Все то время, которое ты проведешь у меня в гостях, над землей будет бушевать буря, и ни одно живое существо не покинет в это время своей норы.

Так ты прилетишь о Дракон? — в голосе Лани прозвучала насмешка и вместе с тем странная нежность.

— Я прилечу. — сказал Александр.

— Поторопись, волны, поднятые ветром уже бьют о стены башен в гавани Саррасы.

Лицо Огненной Лани исчезло, и на его месте засияли прежние далекие звезды. Александр прислушался и явственно услышал глухое ворчание грома и увидел, как далеко далеко на востоке, там где находилось море, вспыхивают отражения молний — грозовые зарницы.

Александр быстро спустился со скалы. Обратившись к первому встреченному солдату он, попросил того разыскать Альдаона и передать ему, чтобы на кораблях готовились к непогоде. Кроме того, он сообщил солдату, что на время покинет лагерь и вернется, когда закончится буря. Довольный, что таким образом ему удалось избежать объяснений с Альдаоном, Александр заспешил прочь из лагеря.

Уже много лет он не пользовался своей способностью превращаться в дракона. Даже из самых жарких переделок, в которые ему случалось попадать на службе у Енота, Александр выбирался на своих двоих. И теперь он очень надеялся, что не разучился искусству Диадавов.

К счастью, все прошло гладко, и вскоре огромная черная тень уже скользила над холмами, направляясь навстречу приближающейся грозе. Полет занял не более двадцати минут. Причем, последние несколько километров отняли у него больше всего времени и сил, ибо встречный ветер, постоянно усиливаясь скоро достиг штормовой силы. Гроза уже вовсю бушевала над морем.

Приближаясь к городу, он заметил лишь несколько одиноких огней, горевших на башнях дворца. Все остальное: улицы Верхнего и Нижнего города, порт и даже квартал развлечений были погружены во тьму. Он помнил Саррасу совсем другой, освещенной множеством факелов, с горящим в окнах ее домов светом, где течение жизни не прекращалась даже с наступлением ночи.

Резкий порыв ветра, предшествующий буре заставил его сосредоточиться на полете, и вскоре он достиг западного участка стены, о котором говорила ему Лань. Александр приземлился на опушке леса, неподалеку от сторожевой башни. Пара минут ушла на то, чтобы развязать дрожащими от холода руками узелок с одеждой, одеться и пристегнуть меч. Он не помнил точно, в каком именно месте находится выход из катакомб, поэтому пошел вдоль стены наугад, надеясь на удачу.

Ветер продолжал усиливаться, деревья в лесу размахивали ветками и качали вершинами. Промежутки между блистанием молний и громовыми раскатами становились все короче.

Пройдя около двухсот метров, он сквозь шум ветра в деревьях различил голос, который звал его, окликая по имени. С трудом определив направление, Александр двинулся в ту сторону. Через некоторое время он вышел на поляну, центром которой была небольшая скала. Он тотчас вспомнил это место.

У темного провала зиявшего в скале стояла Лань. Впервые увидев ее в таком облике, Александр остановился и невольно залюбовался удивительным животным.

Тело Лани светилось золотистым сиянием, бросавшим отблеск на ближайшие деревья и скалу. И Александр подумал, что Лань следовало бы назвать Солнечной а не Огненной.

Первые капли дождя упали на его лицо и зашуршали в опавшей листве. Лань, так-же заметившая его, нетерпеливо забила копытом по земле, наклонила и вновь подняла голову. Александр очнулся и поспешил к ней.

Не дожидаясь, Лань исчезла в расщелине скалы. По его спине и голове уже вовсю барабанил дождь, когда он бегом преодолевал последние несколько метров. Нырнув в темноту, Александр почувствовал, что земля ушла из под его ног. Он провалился в пустоту и потерял сознание.

— Миг беспамятства — небольшая цена за то, чтобы попасть сюда. Ты согласен?

Александр приподнялся на локте и осмотрелся. Бархатная тьма окутывала поляну. Воздух был теплым и слегка влажным. В небе сияли звезды.

— Пожалуй, — сказал он садясь на траву, ощущая ладонями ее мягкую упругость. Лань стояла над ним. То, во что она была одета, напоминало множество тончайших шелковых парусов, сорванных бурей с колец и обвившихся вокруг мачты и рей. Мачтой было ее тело, реями руки и ноги.

Одежды трепетали, и свободные концы их плыли по воздуху, колеблясь в струях едва различимого ветерка, словно были невесомыми. Она присела на траву, и от этого движения ткань вспыхнула синим и фиолетовым огнем.

— Настало время объяснить, зачем ты позвала меня сюда. — сказал Александр, любуясь переливами синего пламени, возникавшими при каждом, даже самом легком, ее движении.

— Ах, это всего лишь моя прихоть, — сказала она и рассмеялась серебристым смехом, похожим на звон хрустального бокала, когда когда по нему случайно ударят серебряной ложечкой.

— Сказать, что я гожусь тебе в бабушки, означало бы сделать мне комплимент. Ничто не вечно под луной, ты помнишь? Пришло мое время, уйти туда, откуда не возвращаются.

— Я помню, ты уже говорила об этом. Жаль, что боги тоже умирают, особенно когда простым смертным так нужна их помощь. Но ты так и не ответила на вопрос.