Лейн Бросс - Судьбы

— Эй? — голос Коринфии был мягок, когда она наклонилась ближе к девушке.

Веки девушки затрепетали, и она распахнула глаза. Коринфия не смогла отвести взгляд.

Она осмотрела края поляны и нашла камень, величиной с ладонь, гладкий и заостренный на кончике, словно лезвие топора. Она обхватила пальцами камень и встала перед девушкой.

Лоза была плотной, и резать её едва ли имело смысл, но она не сдавалась, покрепче ухватившись за нее. Желание освободить девушку было единственным, о чём она могла думать. Оно подталкивало её, несмотря на боль, острую агонию лозы.

Чистая жидкость сочилась из среза растения и стекала вниз по её руке. Она обжигала и Коринфия смахнула её. Пульс участился, а пот каплями стекал со лба.

Это не помогало.

Лоза была узкой и плотной, а камень — недостаточно острым. Она остановилась, чтобы перевести дыхание, оглянулась в поисках чего-то поострей, и почувствовала, как воздух вокруг неё начал вибрировать.

Рябь тонким узором пробежала над её головой, и листья прошептали слова, которые она не смогла разобрать. Ветви сомкнулись, поглощая голубое небо.

Тихий стон Нимф нарастал, пока не превратился в почти оглушительное крещендо. Приступ боли взорвался в голове Коринфии, она бросила камень и зажала уши руками. Шум бросил ее на колени. Было такое чувство, будто в тело вонзил и нож, заставляя всё тело пульсировать от боли.

Она боролась с желанием закричать, когда давление в ее голове стало нестерпимым. И когда казалось, что все в ней вот-вот взорвется, звук резко прекратился. Тишина была оглушительной, прекрасной.

Медленно Коринфия отняла руки от ушей и упёрлась пальцами в землю, готовясь подняться. Ноги дрожали, слабое жужжание продолжало эхом раздаваться в голове. Взору медленно возвращалась ясность, она несколько раз глубоко вдохнула. Перед ней беззвучно опустилась Нимфа, обнажая зубы.

Коринфия присела на корточки и попятилась. За спиной послышалось шипение. Обернувшись, она увидела ещё одну Нимфу, которая подобралась достаточно близко для нападения — она следила за ней, сузив глаза.

Остальные Нимфы спускались с деревьев, методично окружая девушку.

— Мне очень жаль. Я никому не хотела причинить боль.

Что на неё нашло, заставляя попытаться освободить девушку? Побуждение, как далекое туманное воспоминание, и это, очевидно, было ошибкой.

— Я кое-кого искала, но его здесь нет. Не могли бы вы направить меня к порталу, я уйду и никогда не вернусь.

Ответом было низкое сердитое гудение.

Длинные плети лоз отделились от деревьев и заскользили по земле, словно крупные зелёные змеи. Деревья начали склоняться ближе, сплетая ветви, образуя ограду, и она знала, у неё не оставалось шанса, чтобы ускользнуть. Жужжание Нимф снова начало нарастать. Лозы сомкнулись, охватывая её ноги и потянули её с такой силой, что она упала на спину. Другие лозы обвились вокруг её запястий, прижимая её к земле.

Внезапно, тихий рокот, словно раскат грома, доносящийся издали, многократно завибрировал по земле. На мгновение все растения застыли, и поляна погрузилась в тишину. Даже Нимфы перестали стонать. По какой-то неведомой причине они стали отступать.

Рокот становился всё громче и постепенно превращался в тысячи бьющихся крошечных крылышек. Полог из ветвей над ней разомкнулся, и Коринфия увидела огромное тёмное пятно в небе: облако из крошечных крылатых насекомых роем устремилось к ней. Коринфия почувствовала, как кровь внутри неё заледенела.

Шершни.

Паника парализовала ее, не давая вздохнуть. Охваченная страхом, она стала рваться из захвата плетей растений, пинаясь ногами, выбиваясь и толкаясь, но лозы лишь усилили хватку.

Первый шершень ужалил её за бедро, и жгучая вспышка огня пронзила ногу. Ее крик жадно поглотился растительностью, будто деревья питались её болью.

Больше ожогов: на её животе, её левой руке, на запястье, один мучительный удар за другим. Она едва заметила, как лозы ослабли и соскользнули с неё. Яд шершней разливался по телу; он постепенно вызывал онемение конечностей. Когда она повернулась на бок, её зрение затуманилось, и вид деревьев завибрировал, ускользали от её взора. Поляна тускнела. Была ли уже ночь?

Её тело было столь тяжёлым…

Она хотела спать…

Смутно, ей показалось, что она увидела среди деревьев просвет в форме дверного проема.

Её тело быстро немело; жар — невыносимым. Но её разум погружался в спокойствие и тишину. Коринфии показалось, что откуда-то раздается музыка, будто медальон открылся и призывал её… Её разум работал медленно, как балерина на подставке…

Коринфия осознала, что умирает. Это была плата за её настырность. Это было её искупление.

Едва в сознании, она увидела, как в стволе дерева проявилась дверь, из которой по направлению к ней потянулась рука. Ее грубо ухватили и все сознание провалились в темноту.

Красный песок.

Люк открыл глаза и поднял голову: вокруг на тысячи миль вдоль береговой линии тихого океана простирался красный песок.

Его глаза, зубы, уши — всё было залеплено песком, будто он прошёл сквозь песчаную бурю.

Он был совершенно сбит с толку: помнил, как прыгнул, а как приземлился — нет.

Помнил неистовый ветер, который словно хотел разорвать его на кусочки, а еще- жгучую боль, заставлявшую тело бесконтрольно сотрясаться. А после…Господи, почему он не мог вспомнить? Он действительно выжил после падения с такой высоты? Или отключился от боли? Люк видел, как это случалось на поле: парня с команды противников так сильно ударили в голень, что кость прорвала кожу. Он упал в обморок, и Люк его не винил.

Он с трудом заставил поющие мышцы перевернуть тело на спину. Протер глаза от песка и нащупал шишку на черепе. Ударился не хило. Два солнца…Видно раздвоение в глазах- несомненно из-за травмы головы: в прошлом году Тай выпал на месяц из-за сотрясения мозга.

Очень медленно Люк поднес руку к глазам. Перед его взором предстала одна рука, перевел взгляд на небо-все равно пылали два солнца.

Какого. Черта.

Он аккуратно приподнялся на локтях. Каждый сантиметр его тела гудел от боли, словно его скинули со здания. Нет, не скинули, сам прыгнул. Люк медленно встал, делая глубокие вдохи и таким образом нейтрализуя боль. Спотыкаясь сделал несколько шагов на подгибающихся ногах и, наконец, восстановил равновесие. Из-под ног потянулись в разные стороны две тени. Они были длинные, как если бы солнце висело низко над горизонтом.

Люк несколько раз моргнул, чтобы прочистить глаза, но две тени остались. Он вспомнил утренние тренировки по футболу, эти бесконечные упражнения на поле, когда только солнце начинало вставать над горизонтом и как его длинная тень рядом вела мяч. Казалось, что эта гигантская тень принадлежит человеку ростом в восемь футов.