Питер Нейл - Рыжая Соня и подземелье Пифона

Соня и ее люди содрогнулись: перед поющей Сионирой из темноты поднималась тонкая паутина из алых нитей — переплетенных волшебной силой пульсирующих и блестящих ручейков крови. Самое ужасающее впечатление производили человеческие глазные яблоки, прицепившиеся к нитям то там, то здесь и поворачивающиеся в разные стороны на тоненьких красных стебельках, словно что-то высматривая в полумраке.

Один из воинов, зажав рот, весь белый, побежал наверх. В этот момент Соня обрадовалась, что Теммар лежит на своем ложе в верхней комнате башни. Это зрелище окончательно доконало бы его!

Сионира повернулась и взглянула на любопытных. Кровавая паутина колыхалась и сияла за ее спиной, как нимб. Увидев глаза, полные страха и сомнения, она сказала Соне:

— Сейчас я удалюсь наверх, чтобы совершить последний акт колдовства. Нгаигарон еще слаб, и ему можно противостоять; но для этого я должна завладеть скипетром Икскатла. Мой помощник… — Она показала в сторону усыпанной глазными яблоками паутины, шевелящейся в полумраке у нее за спиной,— добудет его, и тогда нас ждет победа! Мое войско змей и ящериц сейчас в городе, и приближаются еще дополнительные силы. Твои мечи славно поработали, теперь очередь за мной — и, если я буду успешно действовать против Нгаигарона, его пособники отпадут от него, как листья с мертвого дерева!

С этими словами она повернулась и пошла к лестнице, ведущей вверх.

Соня, вспомнив, крикнула ей вслед:

— А как же Идзура? И молодые колдуны? Их магия…

— Идзура мертва,— ответила Сионира, не оборачиваясь.— Молодые чародеи не очень сильны в колдовстве и, вмешавшись, они погибнут. Но я должна торопиться, пока Нгаигарон не восстановил силы!

Она побежала по лестнице, а Соня с остальными прижались к стене, чтобы не попасть в красную паутину, плывущую за ней по воздуху.

Ясная лунная ночь, небо усыпано яркими звездами, и легкий прохладный ветерок колышет ветви деревьев.

В башне голодные раненые воины доедали запасы своей скудной провизии.

Сионира, оставшись в одиночестве, сплетала из кровяной паутины нечто похожее на ствол молодого деревца, от которого в разные стороны отходили тонкие веточки — щупальца, с развешенными на них глазными яблоками.

Этот живой, пульсирующий ствол, светящийся и упругий, она поднесла к окну, и он, извиваясь, выполз наружу и, направляемый волей Сиониры, двинулся к окну спальни Нгаигарона. А в это время жрица слушала ушами Элата все, что происходило в спальне мага.

— Он почувствовал нас, колдун?

— Нет, женщина-змея! Нгаигарон еще слаб; он не замечает твоего приближения!

— Тогда молчи! Говори только, если тебе понадобится сообщить что-то срочное!

Зловещий шепот в ночи.

Магический ручей — фосфоресцирующая человеческая кровь, свившаяся в магический ствол, потек по стенам замка в поисках темного колдуна… посланный его дочерью, его врагом.

Лучи восходящей луны блестели на чешуе многочисленных рептилий, скользивших по обезлюдевшим улицам города, и на перьях бесчисленных темных птиц, что попрятались под карнизами крыш, словно ожидая какой-то команды.

Сионира медленно направляла движение своего создания, контролируя натренированным сознанием змеи, как он сползает по кирпичной стене дворца… в окно комнаты Нгаигарона.

Первым его увидел Аспр, он стоял у постели Нгаигарона лицом к окну. Колдун ничего не сказал, а только смотрел, точно завороженный, вдруг почувствовав себя роковым сеятелем преступлений и разрушения, пришедшим в этот город со своими товарищами накануне его уничтожения. Рядом с ним находился Сус, а по другую сторону постели Ахм и Пирам.

Пирам вторым заметил тонкое алое щупальце.

— Аспр!

— Вижу…

Нгаигарон сел на постели; его глаза расширились от страха и гнева.

— Остановите! Остановите его!

Щупальце алой змейкой медленно заползало в комнату, блестя при тусклом свете масляной лампы, и все глаза были прикованы к нему. Оно извивалось, ища объект нападения…

Пирам вышел вперед, поднял руку и принялся чертить в воздухе ритуальные круги и квадраты, затем вынул из-за пояса серебряный нож. Подойдя к ползущей по полу кровавой змейке, он занес оружие, опустил его — и мгновенно вскрикнул. Вокруг него взорвалось красное облако, окутавшее его своим сиянием.

Пирам упал на пол, схватившись за горло. Красное облако подхватило нож. Розовое сияние вокруг тела Пирама стало гаснуть, и осталось только вокруг его горла. Живот у него раздулся, грудь расширилась до сверхъестественных размеров, пока наконец он не затих, задохнувшись.

— Глупец! — орал Нгаигарон, тщетно пытаясь подняться с постели.— Она пришла за скипетром! Останови ее!

Аспр по-прежнему не двигался; он смотрел то на Ахма, то на Суса. Они уже с двух сторон двигались по направлению к алой змейке, вынимая на ходу кинжалы.

Ахм прошел только полкомнаты, когда змейка обхватила нож, и, поднявшись, метнула его.

Прежде чем молодой колдун смог отскочить, нож по самую рукоятку врезался ему в лоб. Дернувшись, он мгновенно рухнул на пол.

Сус, подозревая, что силы Сиониры, должно быть, на исходе, прыгнул вперед и с проклятиями на устах взмахнул ножом. Кровавая змейка подалась в воздухе назад, но не очень быстро, и нож успел отрубить одно из алых глазных яблок. Оно отлетело и попало прямо в открытый, кричащий рот Суса.

Сус в ужасе отступил, почувствовав, как глаз у него в горле раздувается до невероятных размеров, перекрывая воздух. Он запаниковал и бросился к стене, затем ринулся вперед в последней попытке разрубить проклятую змейку.

Она отшатнулась, оставив в воздухе чуть заметный розовый туман.

Обезумевший Сус откинул голову и засунул пальцы в распухшее горло, пытаясь вытащить глазное яблоко, и упал вперед, истекая кровью. Его кровь быстро поднималась розовым туманом, как кровь Пирама и Ахма, вытекающая из их тел и сливающаяся с красной змейкой, которая продолжала расти, удлиняться и приближаться к низенькой книжной полке возле окна.

— Остановите ее! — задыхался Нгаигарон, отчаянно пытаясь подняться.

Но Аспр лишь пробормотал:

— Сам останови! Ты взял жизни всех моих друзей и не дал ничего взамен! Ты слишком слаб, чтобы бороться со мной и убить меня! Жаль, что я раньше не почувствовал окутавшую тебя тень смерти. А теперь я ухожу! Буду молить богов простить мои прегрешения и вызову твой образ в чаше с вином, чтобы с радостью увидеть, когда ты отправишься в преисполню!

С этими словами он повернулся и направился к двери.

— Будь ты проклят! — заревел вслед ему Нгаигарон.

Когда кровавый помощник Сиониры сбил с полок книги и свитки, вырвал сзади деревянные доски и обнаружил потайной шкаф, маг возопил: