Питер Нейл - Рыжая Соня и подземелье Пифона

— Что? — спросил он.

— Кажется, шум.

— Ты уверен?

Долгие мгновения тишины, темноты, стоны спящих. От пристального взгляда в темноту у Теммара заслезились глаза. Он почти почувствовал, как его покидает уверенность в том, что он еще жив, и тем более в том, что он может что-то услышать…

— Послушай! — прошептал солдат.

Теммар сделал шаг вперед. Да, определенно, в лесу кто-то двигался.

— Митра! — прошептал часовой с нарастающим напряжением в голосе.— Это Нгаигарон!

— Нет!

— Это Нгаигарон, мой господин! Это он!

— Нет! — твердо произнес Теммар.

Второй часовой, находившийся неподалеку, тоже прислушивался, наблюдая за лесом, а затем двинулся к ним. Теммар предостерег его знаком, а сам поспешил вперед, переступая через спящие фигуры.

— Что же это? — прошептал первый часовой второму.

Теммар остановился и выхватил меч.

Из-за пелены облаков луна проливала на лагерь серебристый свет, но в густую чащу он не проникал. Теммар подошел поближе.

Снова шорох, похожий на очень тихое шуршание. Правитель мысленно похвалил часового за острый слух.

Оба часовых следовали за Теммаром, пока все трое не остановились, в очередной раз услышав шорох.

— Нгаигарон! — с пронзительным криком первый часовой, внезапно прыгнул вперед.

Правитель бросился следом, не спуская глаз с леса. Часовой, бежавший с поднятым мечом, споткнулся о спящего солдата и упал ничком. Теммар чуть было не повалился вслед за ним, продолжая пристально вглядываться в темную чащу. Словно в ответ на шум в лагере, в чаще снова раздалось долгое шуршание, и Теммару показалось, будто перед ним, словно желтые угольки, промелькнули два огня. Они сверкнули в темноте и исчезли вместе с быстро затихавшим звуком шагов.

Лицо и руки Теммара покрылись липким, холодным потом.

— Ты видел? Видел? — закричал первый часовой.

— Митра! — прошептал второй.

В лагере зашевелились. Со всех сторон с громкими криками на помощь Теммару сбежались стражники. Их многочисленные голоса слились в шумный гвалт.

— Нас атакуют!

— Это колдун!

— Мы обнаружены!

— Мечи наголо!

Теммар гневно закричал, что никакой атаки нет, что это пустяк: просто пробежал лесной зверь, а никакой не колдовской демон. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы заставить их слушать себя, после чего, вскарабкавшись на высокую скалу и подняв факел, он объяснил, что причина их страха — усталость и кошмарные сны.

— Он ждет, что мы нападем на него! — выкрикнул Теммар.— Слушайте меня, люди! Слушайте! В лесу было просто животное — животное!

Наконец все успокоились. Часовые поспешили на свои посты, а все остальные к своим шатрам. Правитель также вернулся к холодному пеплу своего костра. Он сел на камень, вокруг тихо переговаривались воины, обсуждая происшедшее. Теммар смотрел на Рыжую Соню. Переполох ничуть не потревожил ее, а, если и потревожил, то, вероятно, она предположила, что все это привиделось ей в бреду; подняться же у нее не хватило ни сил, ни воли.

Он смотрел на нее, снова и снова задаваясь вопросом, не символ ли она или таинственное послание богов. И медленно, почти невольно, его взгляд снова вернулся к опушке леса и встретился с желтыми глазами…

Желтые глаза…

Его сердце забилось чаще, былые страхи оживились, он снова вспомнил издевательский смех Идзуры.

Желтые глаза…

Конечно, глаза животного. Но был ли он в этом уверен? Если нет, то чьи же они?

Нгаигарон стоял у открытого окна и смотрел на город. В другом конце комнаты на широкой постели спала Идзура. До рассвета было еще далеко. Колдун вдыхал запахи города — запахи крови, страха, и ладана, исходившего от жертвенника идола.

— Нгаигарон… Нгаигарон…

Шепот доносился из угла комнаты. Нгаигарон оглянулся и увидел Идзуру. На белом лице сияли темные глаза.

— Разбудил? — спросил он ее.

— Я видела сон,— с милой улыбкой произнесла она.

— Я тоже видел сон, хотя и не спал.

— Я видела тебя!

Нгаигарон затворил окно, легкими шагами прошел по тускло освещенной комнате и скользнул в постель к любовнице.

— Ты великий человек,— шепнула Идзура.

Нгаигарон удовлетворенно хмыкнул.

— Мое величие заключается не в том, чего мы уже добились, Идзура, но и в том, чего мы добьемся — чего мы должны добиться!

— На этот счет у меня нет никаких сомнений!

— Я верю,— продолжил Нгаигарон,— я верю, прежде всего, в себя и в свои силы!

— Я тоже…— Она нежно погладила его по бедру и поцеловала в щеку.

— Но Теммар жив!

Немного помолчав, Идзура произнесла:

— Ты это знаешь? Но он умер в другом смысле. Он умер для меня. Он где-то прячется? Мы его найдем!

— Да. Мы непременно его найдем и сведем с ним счеты! .

— Ты боишься? — Идзура выгнула красиво очерченную бровь.

— Теммара?

— Теммара. Того, что может случиться, если он до сих пор жив.

— Я ничего не боюсь — ничего, что в моей власти. А недалек тот день, когда в моей власти будет все! — Он коснулся волос женщины, провел пальцем по изящному орлиному изгибу ее носа.— Посмотри только, ну кто еще может это сделать?

— Чувствуешь темноту? — осторожно прошептал он.— Чувствуешь? Это наша темнота, Идзура. Она любит нас, понимает нас. Мы часть темноты, ты и я. Темнота не дает дорогу свету; свет не дает дорогу темноте. Ты чувствуешь это, Идзура? Чувствуешь?

Она не без страха вдруг задала себе вопрос, не потому ли его так привлекает темнота, что он чернокожий кушит, и что белые жители западных городов дали ему почувствовать темноту как внутри, так и снаружи.

— Слушай. Слушай темноту,— шептал он, вытянув руку и поглаживая ею воздух,— Слушай, Идзура. Слушай…

Нет! Она не будет его бояться; она будет доверять ему!

— Здесь, Идзура! Здесь — моя сила! Какой еще мужчина на земле способен на это?

Она неуверенно протянула руку и прикоснулась к его обнаженной ладони, ощутив ней какой-то холодный шар.

Кромешная тьма — темнота, которую магия делала непроницаемой, и которой владел Нгаигарон!

Идзура тихо засмеялась, отчасти от нервного напряжения, а отчасти от страха.

Нгаигарон хлопнул в ладоши.

— Довольно! — сказал он.

Идзура, дрожа и смеясь, спрятала голову под подушку. Нгаигарон погладил ее спину.

— Ты устала, моя королева. Спи! Пусть я приснюсь тебе во сне!

Наконец, она заснула, дыхание сделалось ровным и неглубоким. Нгаигарон тоже заснул, видя себя во сне властелином всего мира.

Она появилась на рассвете, когда утро уже начало вступать в свои права.

Воины были заняты. Одни хоронили тела тех, кто умер этой ночью, другие готовили завтрак, третьи чистили лошадей. По всему лагерю раздавался бесконечный скрежет кремней о сталь — люди Теммара точили клинки.