Питер Нейл - Рыжая Соня и подземелье Пифона

Правитель доел похлебку и склонился над рыжеволосой воительницей, вслушался в дыхание Сони, промокнул холодной водой ее запястья, виски и лоб. Лихорадка уже понемногу отступала; ночью наверняка наступил перелом.

Соня не проснулась, и Теммар направился к костру, когда один из его людей произнес тихим, сдержанным голосом:

— Мой господин…

Он поднял глаза. Все смотрели в сторону дальней границы лагеря, где скалы окаймляли лес.

По лагерю пронесся ропот; руки потянулись к рукояткам мечей; зашаркали сапоги. Теммар сделал шаг вперед.

Она вышла из леса медленно, осторожно, но решительно, почти по-королеи_«ки_. Ее пронзительно-желтые кошачьи глаза пристально и неотрывно смотрели вдаль.

Когда ее взгляд остановился на Теммаре, он похолодел. Но мгновение спустя увидел перед собой только высокую, ослепительно прекрасную молодую женщину со странными глазами, смело приближавшуюся к его лагерю.

Теммар уверенно пошел ей навстречу, а его люди, как один, последовали за ним.

Женщина остановилась, Теммар тоже.

Воцарилась тишина, все пристально разглядывали незнакомку, а та неотрывно смотрела на Теммара.

Высокая и стройная, она двигалась с грацией кошки, или, скорее, змеи. На ней была белая льняная сорочка, скрепленная на плечах брошами, талию опоясывала тонкая золотая цепь. Сандалии, похоже, были сделаны из кожи ящерицы. Средний палец ее правой руки украшало незамысловатое кольцо, а на шее висела очень скромная подвеска. Ветер подхватил длинные черные волосы женщины, и они распустились, словно веер.

Смешно предполагать, подумал Теммар, что незнакомка проделала долгий путь по этим горам, да еще в таком неподходящем одеянии. Может быть, она бежала из Тальмеша?

Но он хорошо знал жителей Тальмеша, даже самых простых людей, а эту женщину видел впервые.

— Ты здесь главный военачальник? — спросила она, спокойно глядя на него.

Ее голос был так же суров, мрачен, спокоен и холоден, как ее красота.

Он откашлялся и ответил:

— Да. Правитель Тальмеша, Теммар. А ты кто?

— Меня зовут Сионира. Я пришла к тебе, Теммар. Мне очень жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.

— При каких обстоятельствах?

Она жестом указала на лагерь.

— Тебя же выгнали из твоего города, правда? И это сделал Нгаигарон, колдун?

У Теммара снова похолодело в животе. Он услышал недовольный гул за своей спиной.

— Откуда ты это знаешь, Сионира?

— Послушай, Теммар,— начала она.— Я жрица змеиной богини Ситры, храм которой находится очень далеко отсюда. Моя госпожа послала меня на поиски Нгаигарона.

— Зачем? — с подозрением спросил Теммар.

— Потому что пришло время,— загадочно произнесла Сионира.— Давным-давно он украл из нашего храма священный предмет, и теперь я пришла, чтобы забрать его и вернуть в храм.

— Какой предмет? Оружие или колдовской артефакт? Я чувствую, ты колдунья, женщина!

— Это был Жезл Иксатла,— спокойно ответила Сионира.— Скипетр, увенчанный змеиной головой, с помощью которого Нгаигарон надеется получить еще большую власть.

Снова воцарилось долгое молчание. Затем Теммар спросил:

— Ты хочешь бросить вызов Нгаигарону? Он могущественный колдун, жрица! Ты — ты проделала весь этот путь одна от самого…

— С юга, и я преодолела гораздо большее расстояние, чем ты думаешь, Теммар. Но я из храма Ситры; не сомневайся в моем присутствии и в моих возможностях. Я проделала долгий путь в одиночестве и готова исполнить свой долг. Я обладаю магической силой, и если ты позволишь, я смогу помочь тебе и твоим людям. Но если ты меня прогонишь, то много потеряешь, ведь я не в состоянии помочь тебе против твоей воли!

Теммар долго смотрел не нее. Сумасшедшая эта женщина или говорит правду?

Садгур, приблизившись к нему, что-то проворчал, словно желая предостеречь его, но Теммар жестом велел ему замолчать и снова повернулся к женщине.

— Мы боролись с колдовством, Сионира, и оно нас победило. Но это временно, хотя люди подавлены.

— Это неизбежно. Ну что, примешь меня в свой лагерь, Теммар? Я не намерена причинить тебе вред!

Теммар глубоко задумался.

Сионира продолжала:

— В твоем лагере много больных. А тебе нужна каждая жизнь, каждый меч, который ты можешь привлечь на свою сторону. Я умею лечить! Позволь мне…

Теммар медленно кивнул. Люди отступили от нее. Сионира приблизилась к спящей Соне. Жрица склонилась над гирканкой, провела рукой над головой и грудью женщины, но к ней не прикоснулась.

— Лихорадка.— Ее голос звучал мягко.— Худшее позади, но, чтобы полностью поправиться, понадобится дня три-четыре, хотя женщина она сильная. Смотри, Теммар!

Сионира положила руку на лоб Сони. Тело больной судорожно дернулось раз, потом другой; вслед за этим она издала долгий тяжелый вздох и затихла. Сионира отняла руку, поднялась и обратилась к Теммару:

— Я сняла с нее остатки болезни и дала сил поправиться. Вскоре она проснется, свежая и здоровая. А теперь позволь мне также полечить остальных твоих больных и раненых. Ты увидишь, что я никому не причиню вреда, Теммар! Лучше помочь друг другу, или Нгаигарон будет продолжать нам вредить. Поверь мне!

Он посмотрел ей в глаза — в ее удивительно желтые глаза — и вспомнил о том, что произошло вчера в лесу.

— Поверь мне, Теммар!

Затянувшееся молчание было прервано звуками, доносившимися с неба. Все запрокинули головы: большая стая птиц летела из Тальмеша.

Теммар обернулся к Сионире. Она спокойно глядела на него.

— Это птицы Нгаигарона. Будь осторожен. Теперь колдун скоро узнает, где ты скрываешься. Эти птицы служат ему. Давным-давно он научился управлять злыми духами, возрождавшимся в образе диких птиц.

Идзура проснулась, когда уже давно рассвело. Возле нее на широкой постели спал Нгаигарон, утомленный бессонной ночью, нуждавшийся в отдыхе после вчерашних побед.

Приоткрыв веки, она осмотрела комнату из-за широкого плеча своего любовника.

Ставни были закрыты, ни лампы, ни факелы не горели, поэтому в комнате было довольно темно. Дверь комнаты была приоткрыта, и в тусклом свете к ним медленно двигалась высокая тень.

Идзура узнала одного из слуг дворца. Она не помнила имя юноши, да это было и неважно. Хотелось бы знать, что у него на уме! Идзура не дышала и не двигалась. Вдруг она заметила сверкающее лезвие ножа.

Юноша подошел поближе; слабый свет, пробивавшийся сквозь ставни, яснее обозначил его фигуру.

Идзура интуитивно чувствовала исходившее от него горячее напряжение, сильный гнев, боль и ненависть.

Слуга наклонился вперед, пригнулся, изготовившись для прыжка, и поднял нож. Идзура медленно и глубоко вздохнула. Она внезапно выпрямилась на постели, выбросила вперед руку и пронизывающим взглядом уставилась на юношу.