Энтони Варенберг - Рыжая Соня и ловцы душ

Джилла спрятала лицо на груди Гинмара; Соня подхватила Талла на руки и потянула за плечо его мать. Но оторвать туранку от мужа не могли бы никакие силы в мире; она судорожно цеплялась за него и никуда не собиралась идти.

— Джилла,— сказала девушка,— это же я, Соня. Разве ты забыла: всегда нужно действовать так, как я говорю, и тогда все будет в порядке? Идем наверх.

— Соня,— принцесса повернулась на звук ее голоса; на мертвенно-бледном лице женщины вспыхнула улыбка,— ты снова здесь, с нами! Ты пришла!

— Вот именно.— Соня подумала, какого мужества стоило этой женщине спуститься сюда в обществе слабого ребенка, маленького мальчика. Ни облик, ни действия Джиллы не вязались с рассказом Гинмара о полусумасшедшей, якобы не отличающей прошлого от настоящего; если она и была больна, то лишь в той степени, в какой любовь можно считать болезнью: это читалось в каждом ее взгляде, обращенном к мужу. Но так было и раньше. И если время для нее в самом деле остановилось, то лишь в том смысле, что оно оказалось невластно над ее чувствами. И восемь лет спустя после свадьбы женщина сохраняла всю силу своей былой страсти, нежности и верности по отношению к своему супругу...

— Джилла, оставь мужчине делать его работу.

— Соня, прости, но я останусь с ним.

— Ты нужнее сейчас Таллу! Ты же мать!

— Нет,— твердо заявила принцесса.— Талл простит меня. Он все понимает.— Джилла с глубокой нежностью посмотрела на сына.

Женщина, безусловно предпочитающая мужа ребенку после восьми лет брака,— о таком Соне слышать еще не приходилось.

Оставив бесполезный спор, она вынесла мальчика из лабиринта и, препоручив его заботам слуг, огляделась в поисках Лиары. Соня отметила про себя, что дворец стал совсем другим, нежели тот, что сохранился в ее памяти. Со стен исчезли роскошные гобелены, никаких ковров, обстановка значительно проще и откровенно беднее, словно здесь терпеть не могли даже намека на роскошь. Странное дело, у молодого Магистра, что же, средств не хватает на достойное содержание родового гнезда?..

— Гинмар продал все, что только можно было продать.— Появившийся, по обыкновению, бесшумно Ёно Ран словно прочитал ее мысли.— И отпустил две трети слуг, когда понадобились деньги для восстановления сгоревшего квартала. Все дома там выстроены за его счет, и это далеко не прежние жалкие лачуги. И еще дети...

— Какие дети? — не поняла Соня.— У него есть другие, кроме Талла?

— Сотни две, не меньше,— подтвердил кхита-ец.— Он тратит огромные средства,— по бесстрастному тону Ёно Рана невозможно было определить, как он к этому относится,— и сироты, а также уличные воришки благодаря ему обретают новые семьи, где их весьма охотно принимают, потому что их содержание оплачивает Магистр.

— Он ничего не говорил мне...— растерянно произнесла девушка.

— Гинмар не любит распространяться об этом. Он просто помогает всем, кто нуждается, потому что так велит ему сердце.

— Всем помочь невозможно.

— Это обстоятельство его и мучает. На земле слишком много горя, чтобы один человек мог ему противостоять.

— Но ты ведь не поэтому послал Гинмара за мной,— прямо сказала Соня.

— Без тебя он не сможет закрыть Врата.

— Ключ. Я — ключ, так?

— Ты — тот человек, который не позволит уничтожить этого мечтателя раньше времени, защитит его от него самого. Как видно, кое-что тебе уже удалось... Чем больше у человека сердце, тем сильнее оно болит и тем труднее жить с этой болью; особенно если у тебя нет ни единого друга, которому можно вполне доверять.

— Соня! — И она оказалась в объятиях высокого светловолосого молодого человека, с тонкими, но мужественными чертами лица, в котором сразу же признала Лори.— Поверить не могу! — Он радостно рассмеялся, любуясь ею.

— А ты стал настоящим красавцем,— заметила Соня.— Все девушки Ианты, должно быть, ночами не спят, мечтая о тебе.

— Вот еще!.. Других забот нет!.. О девицах еще у меня голова не болела,— махнул рукой Лори.— Давно приехала?.. А где Гинмар?

— Гинмар там, где ему положено быть, а вовсе не Таллу,— вмешался Ёно Ран,— нравится ему это или нет. -

Лори помрачнел, но тут же снова улыбнулся.

— А что это за божественное создание, которого я раньше не видел? Ну, там, во дворе?

Очевидно, имелась в виду Лиара, хотя для Сони слышать о ней такие слова было невероятно.

— Божественное создание именуется Лиарой, и мы действительно пришли сюда вместе.

— Я так и понял, потому и заговорил с ней. Раз она твоя подруга, значит, вовсе не простая девушка.

— Это точно. Не вздумай с нею обниматься. Божественное создание может тебя неправильно понять и не посмотрит, что ты не последний чин в городской страже,— Соня обратила внимание на одежду Лори,— руки оборвет.

— Лиара,— мечтательно повторил юноша,— звучит красиво.

— Кстати, чем она занимается... во дворе?

— Следит за тем, чтобы ваших лошадей накормили и почистили. Ей это, видно, нелегко, у нее что-то с ногой. Пойду помогу.— Лори как ветром сдуло; Соня, смеясь, покачала головой, подумав, что от ее предупреждений толку, похоже, никакого.

Ианта постепенно возвращалась к обычной жизни. Гинмар, достойно справившись со своей задачей, готов был с утра до вечера водить Соню по всей столице: он настолько любил свой город и гордился им, что словно задался убедить девушку в том, что Ианта — лучшее место на земле; а она не могла не замечать изменений, произошедших за годы ее отсутствия. Хотя Соня ни разу не выдала Ёно Рана и не обмолвилась относительно того, что ей известно, чьи деньги пошли на строительство новых домов, а сам Гинмар по-прежнему об этом не упоминал, она с интересом смотрела не столько вокруг, сколько на своего старого друга. Он недаром называл Ианту своей матерью; и, честное слово, любая мать имела бы все основания гордиться столь почтительным и любящим сыном, на все готовым ради нее. Там, где не так давно простиралось пепелище, выросли красивые здания. Кое-где даже возвели фонтаны, роскошь для Ианты, самые камни которой едва не плавились в знойные дни: прежде они били только возле особняков богачей, будучи слишком дорогим удовольствием для городской казны, а теперь множество детей с оглушительным визгом и хохотом играли среди сверкающих струй...

Возле городских ворот, где обыкновенно собиралось множество нищих — как прежде, так и теперь,— Гинмар вдруг остановился, пристально глядя на одного из попрошаек, одноглазого и одноногого, который сидел среди прочих с протянутой рукой. Соня заметила, как изменилось лицо ее спутника, но ни о чем не успела спросить, когда Магистр схватил этого нищего за шиворот, поднял и хорошенько встряхнул.

— Что за шутки, Тизар?! Здесь и в таком виде!..