Энтони Варенберг - Рыжая Соня и ловцы душ

— Эйдана тоже убили? — спросил Гинмар.

— Я не видела его мертвым... но и живым — с тех пор — тоже.

Когда Соня выбралась на свободу и осознала, что ее семьи больше нет, идти ей было попросту некуда и незачем — да и не было причины вообще длить свое существование. Если бы не одно «но». Месть. Месть тем, кто совершил убийство. Раз она осталась одна, именно ей и надлежало сделать это.

Вот тогда в. ней впервые поднялась ярость, оказавшаяся сильнее отчаяния, праведная, испепеляющая ярость, звериная жажда крови — крови убийц. Она найдет их — и покарает так, что небеса содрогнутся. Осмелившийся поднять руку на ее семью не имеет права жить. Она так решила.

— Ненавижу,— громко, вслух сказала она.— Пусть не думают, что выбили всех. Я осталась одна. Но я — осталась.

И тут Соня почувствовала, что не одинока. Словно чьи-то пристальные глаза обратили на нее изучающий, заинтересованный взор. Она даже обернулась в некотором недоумении.

Нет, на нее никто не смотрел. Но странное ощущение не исчезало. В этом взоре не было ни любви, ни сочувствия. Только любопытство. Он как бы спрашивал: «И на что же ты, в самом деле, годишься?»

— Кто ты? — спросила Соня.

И не получила ответа. Наблюдатель не собирался беседовать с нею. Это он имел право задавать вопросы, а она пока подобного не заслужила. «Наверное, я схожу с ума»,— подумала девушка. Что было совсем немудрено в ее положении. Но она где-то слышала, что истинные безумцы не осознают себя утратившими нормальность. Вместе с тем она почувствовала голод. Обыкновенный физический голод, просто до тошноты. Ей нужны были силы. Много сил.

Раздобыв денег, Соня зашла в ближайшую таверну и купила еды. Хорошей, еды, овощей и мяса. И заставила свой желудок удержать все это.

На оставшиеся монеты она приобрела себе практичную, прочную и удобную, не стесняющую движений одежду. Штаны, рубашку, куртку, сапоги — взамен платья и туфель. Меньше всего ей сейчас нужны были вожделенные взгляды мужчин. Еще не хватало быть изнасилованной каким-нибудь придурком. Наблюдатель одобрительно хмыкнул. Значит, она действует правильно.

Кинжал же пришлось украсть. Потому что деньги кончились, а ей требовалось оружие, которое девушка без малейших угрызений совести «позаимствовала» в оружейной лавке. Это оказалось совсем просто. Соня представилась подмастерьем оружейника и завела профессиональный разговор о том, какие именно клинки хотел бы закупить для своей лавки хозяин (вот когда пригодилось «мальчишеское» воспитание, которое ей дал отец). Высмотрев висящий на стене кинжал, она встала так, чтобы заслонить его телом, завела руку за спину и на ощупь сняла оружие со стены, продолжая оживленно обсуждать сравнительные достоинства клинков холодной и горячей ковки. Наверное, прошло немало времени, пока хозяин, тощий носатый шемит, обнаружил пропажу...

Соня знала, что вполне способна прокормиться. Еды полно на любом базаре. Надо только подойти, протянуть руку, взять — и ни в коем случае не попасться, честно и безмятежно глядя в глаза торговцу. И выспаться тоже не проблема — в пристройках на задворках богатых домов. Что она, не найдет, где голову приклонить? Это даже бродячие собаки умеют.

Соня пробудилась, как ни странно, ощущая себя вполне бодрой, голова была ясная. Итак, чтобы отыскать своих врагов, следует понять, кто они такие. Кому была нужна смерть Келемета, Сиэри и братьев? Братьев... Эйдана.

Боль обожгла ее так, что Соня на миг потеряла способность дышать. Ну конечно. Эйдан, в нем все дело. Кто-то узнал, что он — Предсказанный. Раскрыл свято хранимую тайну и пришел, чтобы убить его. Но кто? И откуда?..

Наблюдатель язвительно приподнял бровь и прищурился, ожидая — испугается ли она или решится додумывать дальше. Сама, подсказывать никто не собирался. Итак, кто и откуда?

Это мог быть только один человек. Она не видела его в доме в числе убийц, но его отсутствие ничего не означало. Он мог просто дать знак этим головорезам — вполне достаточно, чтобы...

Соня отчего-то посмотрела на свои руки и поднесла их к лицу. А потом вцепилась в лицо ногтями и провела, оставив десять кровавых полос на щеках, от глаз до подбородка, даже не ощутив боли. Потому что ей почудилось, будто на ее пальцах — кровь.

Она хотела найти убийцу, и это не заняло много времени, потому что вот же он. Вернее, она. Она сама, болтливая тварь... Девушка стояла как громом пораженная. Предательница, погубившая всех из-за человека, который не стоил ногтя на ее мизинце.

...Гинмар снял с пояса флягу с вином и, насильно разжав ей зубы, заставил сделать большой глоток. Красная, точно кровь, жгучая влага проникла в сведенное горло, и Соня мучительно закашлялась.

— Ну-ка пей, рыженькая. Вот так. Молодец. Тихо, тихо, не надо так... Сейчас станет полегче. Помолчи пока.

— Нет,— сказала Соня,— я должна рассказать все до конца.

— Ты нашла его? Сулара?

— Да... нашла.

К тому времени, когда ей это удалось, Соня весьма преуспела в искусстве выживать. Ей было уже почти восемнадцать зим. Она выросла, повзрослела и превратилась в настоящую красавицу. И в достаточно опытную воровку, а также в бойца, вполне способного себя защищать. Одно как-то не могло обойтись без другого.

И Наблюдатель никогда не спускал с нее своих пристальных очей. Правда, он никак не пытался ей помочь. Но иногда, случалось, девушка ощущала неразрывную связь с ним. Когда она действовала так, как ей самой, в общем-то, было не свойственно. Когда она разом научилась воровать, например. И некоторые мысли теперь тоже были не ее. Наблюдатель показал ей способ выжить, воспринимая жизнь не слишком всерьез, а скорее как форму игры — пусть зачастую крайне опасной.

Так кошка играет, даже охотясь, и охотится, словно играя. Так постоянно надевает на себя маску, пряча смертоносные когти в обманчиво мягкие, бесшумно ступающие подушечки лап, а потом наносит ослепляющий удар, в единый миг превращаясь из уютного очаровательного создания в свирепого коварного зверя,— и это тоже игра. И томное, как бы вечно загадочно улыбающееся выражение ее морды мгновенно меняется, словно у оборотня. И этот переход, момент которого невозможно проследить, от полной расслабленности к предельной концентрации — тоже часть вечной игры.

Наблюдатель был кошкой. Соня не понимала, откуда пришло к ней это знание. Она попросту научилась слышать его — в себе.

И у нее была цель. Она вовсе не бродила бесцельно по странам Хайбории, лишь бы чем-то себя занять. Никогда, ни единого дня. Груз страшной, неискупимой вины камнем давил ее сердце, и Соня была жестока по отношению к самой себе. Ненависть, обращенная внутрь, выжигала ее душу. Но, глядя на все случившееся глазами взрослого человека, Соня понимала, что вина эта — не только ее.