Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Осенняя Луна

— Как?! — воскликнул Ишум, при слове «золото» и, в особенности, «мертвый Город» разом позабывший обо всем остальном. — Оттуда не вернулся ни один корабль! Мы отправили в Королевства несколько экспедиций! Никто не явился назад живым!

— Ну да, кроме нас двоих. Нам повезло больше, чем остальным. Мы, кроме того, составили подробные карты, по которым можно найти путь в Город, — она удовлетворенно улыбнулась, наслаждаясь произведенным эффектом. — И новый поход в Королевства, без сомнения, обречен на успех.

— Это, в самом деле, невероятная новость, — заметил Аргеваль, — и как я понимаю, дорогой Эльбер, твой долг подданного Немедии — предоставить эти сведения бельверусским властям, чтобы мы могли обсудить дальнейшие действия.

— Наше путешествие было, хм, частным делом, — тут же откликнулась Соня. — Все карты тщательно зашифрованы и находятся в надежном месте. Мы опасались того, что они могут быть похищены, и потому старались сохранять инкогнито. В самом деле, недавно некто пытался обокрасть нас, тайком проникнув в дом. Бедняга оступился на лестнице и свернул себе шею. Мне очень жаль. Мы его нашли уже мертвым и похоронили. В саду. Надеюсь, это… ничего страшного? — невинно спросила она, кокетливо похлопав глазами. — Мы даже не знаем, кто это был.

Она очень надеялась, что Эльбер уже успел окончательно очнуться и способен поддержать игру.

— Погибший вор сам выбрал свою участь. Это была кара богов, вашей вины здесь нет, — тут же отпустил ей грехи Аргеваль. — Но такие карты… слишком большая ценность, чтобы хранить их в обычном доме.

— Так мы их там и не храним. К тому же без опытных и надежных проводников они все равно бесполезны, а настоящий путь через Леса знаем только мы двое, причем Эльберу лучше знакомы одни, а мне другие отрезки пути. Собственно, именно поэтому нам и удалось там выжить. Это было очень нелегко, поверьте. Вот, — добавила она, указывая на висящий на шее талисман Элгона, — это одна из величайших ценностей города, обладающая магической силой.

— Насколько велики богатства Города? — спросил Ишум сквозь шумное пыхтение — ему явно было трудно говорить, его глаза помутнели от сильнейшего приступа алчности, а лицо стало таким багровым, что казалось, казначея вот-вот хватит удар.

— Неисчислимы, — сообщила Соня. — Там целые пустые дворцы из чистого золота, сплошь набитые драгоценностями, оружием… Некоторые люди, попадая туда, умирают от того, что не в силах уйти, оставив все это, а на себе ведь много не унесешь. Дети из окрестных племен играют крупными бриллиантами, как речными камушками, а золото они не любят потому, что оно слишком мягкое и не подходит для изготовления наконечников стрел.

— Значит, все, что я до сих пор слышал о Городе, правда, — прохрипел казначей. — Поверить не могу…

— Соня, не кажется ли тебе, что ты сегодня излишне многословна? — предостерегающе спросил Эльбер. Ну спасибо, сподобился рот раскрыть, подумала девушка.

— А что такое? Я думала как-то поддержать разговор, и что всем будет интересно послушать, — протянула она. — Ведь эти люди твои прежние друзья, да, Эльбер? Вы знаете, — обратилась она к присутствующим, — он мне мало о себе рассказывал, я, может, что-то не вполне понимаю, но думаю, Эльбера в Бельверусе все любили. Он ведь такой… талантливый, смелый человек, и…

— У нас были в прошлом… э-э… маленькие недоразумения, — встрял Ишум, — но в целом, безусловно, ты права.

— Прекрати, отец, — неожиданно взорвалась Араминта, единственная, кому, кажется, не было никакого дела до рассуждений о богатствах Мертвого Города. Ее лицо оставалось не просто бледным, но такого цвета, какого Соне еще не доводилось видеть у живых людей, лишь на скулах пылали яркие пятна. — Эльбера в Бельверусе считали всего лишь шутом, наплевав на все его заслуги. Его дом разорили и сожгли, его самого сначала жестоко публично унизили, а потом заставили сражаться на арене с настоящим чудовищем, которое едва его не убило. Его жена стала наложницей моего отца и умерла, продолжая любить Эльбера до последнего дня и не надеясь когда-нибудь с ним встретиться! А эта женщина, — она обвиняюще указала на Ликенион, — соблазнила и оболгала его, пользуясь им, как одним из мужчин, продающих свою любовь за деньги. Свое подданство он сполна оплатил страданиями и кровью!

Браво, восхищенно подумала Соня, любуясь ею. Я, пожалуй, на твоем месте поступила бы точно так же, девочка.

— Араминта! — загремел Ишум. — Что ты несешь?! Немедленно замолчи!

— Ну уж нет, и ты мне рот не заткнешь! Мне надоело молчать, меня тошнит от вашего лицемерия! Это не Эльбера, а Ликенион следовало тогда отправить под кнут, а ей хоть бы что! — запас прочности иссяк, и Араминта отчаянно, совершенно по-детски разрыдалась.

— Она не в себе, — выкрикнул Ишум. — Моя дочь всегда была ненормальной. Я сейчас распоряжусь отправить ее домой, и… мы все выясним.

— Позвольте мне ее успокоить, — Соня обняла девушку за плечи, настойчиво подталкивая к двери. — Пойдем-ка отсюда, милая.

Но неожиданности на этом не кончились. Оставшись с Соней наедине, Минта продолжала биться в рыданиях.

— Я его люблю! Мне плевать, что ты теперь его жена! Это я должна быть с ним — и буду. Я позабочусь об Эльбере ради памяти Гларии! Она мне была больше, чем матерью. Пусти меня, я должна ему сказать, что на все готова ради него! Я покончу с собой, если мы не сможем быть вместе…

Соня встряхнула ее, как тряпичную куклу, и наотмашь ударила по лицу.

— Уймись!

Девчонка задохнулась от ярости и в ответ отвесила ей такую же хлесткую пощечину, но слезы у нее мигом высохли. Дрожа от бешенства, она занесла руку для нового удара, но Соня перехватила ее запястье и сжала, как в тисках.

— Еще раз так сделаешь, и я тебе все пальцы переломаю, — предупредила она. — По одному. Я женщина-воин и легко могу это сделать. А ты только сопли горазда распускать до губы. Вытри лицо сейчас же. Боюсь, что Эльбер не в курсе насчет твоих планов выйти за него замуж.

— Я его люблю, — повторила Араминта, — и никому не позволю встать между нами.

— Ты теряешь лицо, — сурово отозвалась Соня, поймав себя на том, что употребила выражение Таймацу. — Это стыдно и недостойно. А теперь послушай меня. Я очень скоро приглашу тебя к нам, и мы поговорим спокойно, не сейчас и не здесь. Я знаю, что ты встречалась с Эльбером один раз возле усыпальницы Гларии…

— Да, и он поцеловал меня по-настоящему. Я ему не безразлична! Мы оба поняли, что…

— Эльбер способен… поцеловать вообще все, что шевелится, — оборвала ее Соня. — Это в его духе. Но из таких его действий не стоит делать поспешных выводов. Так, ты в порядке? Тогда обещай мне, что до конца вечера будешь сидеть тихо, как мышь, и молчать, как рыба. Сейчас я вернусь назад, а ты приведешь себя в порядок и последуешь за мной, — она развернулась и вышла, не сомневаясь в том, что Араминта выполнит ее распоряжение. Увы, Соня слишком плохо знала эту бунтарку.