Марина Дяченко - Казнь

Ник отхлебнул от своей чашки. Закашлялся.

– …Виртуозный побег. Один был в прошлом десантник, здоровенный парень, водил все виды транспорта, голым на морозе по несколько часов выдерживал… А другой – стратег и идеолог, в прошлом журналист… Продумали все… Смылись.

Ник сгреб оставшихся рыбок обеими руками, так, пригоршней, кинул в аквариум. Взлетели брызги.

– Они бежали? – спросила Ирена, наблюдая, как по очереди оживают рыбки.

– Да говорю же – смылись… А на другой день Ян приехал мрачный, и оба тела привез в машине – досуха высосанные, без капельки крови, желтенькие такие… – Ника передернуло. – Куда в него столько жидкости влезло… И как он их достал… Черт его знает. Упырь. Да и горы тут такие… Да. Спасибо Яну, что хоть показательной казни проводить не стал…

– Мой ребенок будет вампиром? – спросила Ирена и не услышала собственного голоса.

Ник услышал. А может быть, догадался.

– Я не вру вам… вы помните? Так вот, с большой дозой вероятности – да. Но совсем не обязательно, Ирена. Не обязательно.

Несколько часов она честно пролежала с закрытыми глазами. Потом выудила из упаковки горошину полученного от Ника снотворного, проглотила ее – и погрузилась в скверное подобие сна.

Ей снились мышата, которых приходилось кормить из бутылочки с соской. Молоко проливалось, не попадая в зубастые ротики, Ирена маялась, меняя одну дырявую соску за другой…

Усилием воли она выкарабкалась из сна. Перевернулась на другой бок; экзамен, а она не знает ни единого вопроса. Водит ручкой по бумаге, записывая общие пустые фразы, и растет предчувствие позора, провала, а ведь она преподаватель… как стыдно…

Она застонала во сне. Села на кровати, включила свет. Сунула руку под подушку, вытащила свою первую книжку. Раскрыла на середине – текст был совершенно чужой. Уродливые фразы, сентиментальные глупые слова, патетические вскрики…

Открылась дверь и вошел Семироль.

– Что?.. – она выронила книжку, порываясь повыше натянуть одеяло.

Ни слова не говоря, адвокат-упырь сел на край кровати. Усмехнулся, не разжимая губ. Взял за край Ирениного одеяла, рванул, сбрасывая на пол.

– Что вы…

– Вы ведь согласны, – с усмешкой сказал Семироль. – Вы согласились. Или ТАК, или смерть…

– Я не…

– Не согласны?

И он разжал губы, но Ирена успела зажмуриться на долю секунды раньше, чем в свете ночника блеснули острые, как бритвы, клыки.

– Я… да…

Его тело оказалось тяжелым, как земля. Как будто на Ирену вскарабкался, похотливо суча гусеницами, средних размеров танк.

– А-а-а!

Под грузом вампира ее грудь сплющилась, не давая возможности вдохнуть. Ее ребра вот-вот треснут. Ее живот…

…Она закричала.

Одеяло валялось на полу.

Ирена чувствовала себя мокрым коконом, облепленным слоями ночной сорочки. Сгустком ужаса и отвращения.

Окно едва обозначилось серым прямоугольником рассвета.

– Ой нет…

Сон был все еще здесь. Тень сна.

– Ирена, хотите погулять?

Она оторвалась от созерцания гор за окном. Недоверчиво посмотрела на Ника:

– А что, прогулки позволены?

– Прогулки желательны… А с медицинской точки зрения прямо-таки необходимы. Прогулки способствуют нормальному сну, а со сном, как я погляжу, у нас все нарастающие проблемы…

Она вздохнула:

– А вы всерьез взялись за меня. За мое здоровье. За здоровье самки перед осеменением…

Ник сделал кислое лицо.

Ирена поймала себя на мысли, что ее раздражение вялое и во многом деланное. Возможно, она ко всему на свете притерпелась, а может, осужденный врач обладает неким особенным обаянием, – но ей не противно его общество. Несмотря на специфичность их взаимоотношений. Несмотря даже на неприятности вчерашнего осмотра.

– Ян еще привезет вам зимнюю одежду, а пока я могу одолжить вам свою собственную куртку… С удовольствием одолжу, Ирена.

…Горы подернуты были полосами тумана. В первую минуту у Ирены от свежего воздуха закружилась голова, она ухватилась за вовремя подставленную руку сопровождающего.

Так. Гаражи. Сараи. Ограда… Собак нет. Доктор прав – надо гулять, восстанавливать силы, они ей еще понадобятся. Интересно, вчерашний рассказ о неудачливых беглецах – случаен? Или Ник имел целью напугать ее, отбить охоту ко всяким замыслам такого рода?

Она мрачно усмехнулась. Ник расценил ее усмешку по-своему:

– Красиво, правда, Ирена? Великолепное место…

Она прикусила язык. Она могла бы пошутить в том духе, что, мол, «великолепное место» попросту содрано моделятором-Анджеем с видового календаря. Но отчего-то ей казалось, что теперь подобные шутки неуместны.

– Ирена, я хотел бы… чтобы между нами было как можно меньше… мусора. Напряжения, домыслов, зла… Ян циник? Да, конечно. И я циник? В какой-то степени… Вы – самка для осеменения? Да и… нет. Речь идет о… маленьком человеке, который без вашей помощи никогда не появится на свет. И о другом человеке, мужчине, который хотел бы иметь ребенка, но по многим причинам… ну, вы понимаете. Вся ситуация выглядит, конечно, ужасно – но подумайте… в конце концов – это… гуманистическая миссия. Не смейтесь, я понимаю, что смешно и сентиментально выражаюсь… Но разве я не прав, Ирена? А?

Она тщетно попыталась убрать с лица желчную усмешку:

– Вы меня уговариваете?

– Я? Нет… то есть да. Я уговариваю вас… увидеть во всем этом добрые стороны.

Они остановились перед запертой калиткой. Ник помедлил, вытащил из кармана свои ключи; Ирена изо всех сил попыталась скрыть нервную дрожь. Вот как, выбраться за пределы ограды так элементарно просто…

Они вышли на дорогу. Прошли сто метров в сторону перевала; Ирена оглянулась, чтобы окинуть взглядом всю ферму целиком.

Вдалеке, у приземистого длинного строения, которое Ирена определила как хлев, прошла женская фигурка в ярко-алом свитере. Глухо хлопнула дверь.

Над котельной – во всяком случае Ирена решила, что это котельная, – поднимался белый дымок. Над крышей дома имелся флюгер с жестяной вертушкой, огромная антенна смотрела в небо разинутым серым глазом. Флигель. Хозяйственные постройки. Дальше – глухая стена леса…

Она вспомнила свой собственный тихий двор. Свой НАСТОЯЩИЙ дом, а не тот, оскверненный неведомым гостем… Без горелого тряпья в камине. С серьезным Сэнсеем, ежечасно обегающим территорию по периметру…

А ведь Сэнсей никого к себе не подпустит, – подумала она, холодея. Так и умрет с голоду на пороге доверенного ему дома… Там, в реальности. Там…

Прошло больше месяца. Почти пятьдесят дней…

А там, в большом мире, прошло пять. И Сэнсей все еще ждет ее. И господин Петер… неужели у него не предусмотрено никаких аварийных вариантов?!