Владимир Ильин - Напряжение 4 [СИ]

А о том, что участвовал – лучше умолчать. Турнир, как известно, не состоялся, а значит победителей в нем не было, как и чествования в газетах и на телевидении.

– Что с того? – Буркнул Панкратов, переворачивая на новую страницу – на этот раз не черно-белую, а полную цветных фотографий.

Фотографий мальчишки, очень похожего на его сына.

– Он хороший парень. Удалось посмотреть на него вблизи. И команда – очень хорошая. Я думаю, ваш сын очень хотел победить на том турнире, чтобы на радостях победы сказать вам о своей возлюбленной.

Возлюбленной, которой не было в евгенической программе клана. От которой у него должен был быть сын – что вряд ли удержало бы влиятельного отца от гнева. Потому что девушка – пусть из небедной, но не аристократической семьи, и ставить ее первой женой, означает оскорбить семьи тех высокородных, с кем давно подписаны брачные договоры.

На турнире были высоковозрастные ребята – собственно, большинство из них перешли в одиннадцатый класс, и по всем стандартам считались взрослыми. А иные и сами считали себя взрослыми до конца, полагая вправе любить и быть любимыми без оглядки на родителей. И Вячеслав Михайлович Панкратов был одним из них.

– Это домыслы, – буркнул дед. – Интрижка с продолжением. Алкоголь, ошибка молодости, охотница на высокую кровь.

Но голос – он подрагивает накатывающими эмоциями. Нет у Панкратова наследников первой линии. Несмотря на возможность завести новую жену взамен некогда сгоревшей в войне – с этим он не торопился. Есть такие люди, которым второй брак – как измена погибшей супруге. Слишком сильны чувства. А без любви дети рождаются слабыми – о чем, собственно, и прослеживается тревога в голосе князя.

– Страница четыре, сведения об открытых счетах. – Подсказал я. – Первые два года девушка и ребенок брали деньги из фонда, открытого вашим сыном. Потом деньги кончились. Страница пять, там фотографии в хронологическом порядке.

Последовательность жизни девушки Ольги, которую выгнали из собственной семьи. Родила в семнадцать. Не захотела брать фиктивного мужа, чтобы избежать позора. Не пожелала назвать отца малыша. Не пожелала сдать сына в детдом и уйти в монастырь – для семьи градоначальника немаленького подмосковного города, зубами держащегося за должность, вывод простой – за порог, и пусть одумается, когда есть станет нечего. А до той поры – нет и не было такого горя в его идеально чистой и незапятнанной семье и карьере, вырезано из соборных книг и никогда не рождалось. Знакомым и родне привиделось, а если станут шептать – так чин городского головы позволит быстро придушить болтунов.

Девушка переехала в другой регион, сняла квартиру и воспитывала сына на те деньги, которые у нее были. Потом на то, что смогла продать из вещей – пусть и дешевле реальной цены. На пятый год, купив для сына место в детском садике, стала работать там, где принимали людей с неоконченным средним образованием. Кассиры, посудомойки, уборщицы, официантки – и на некогда молодом и прекрасном лице начали появляться морщинки в уголках глаз и темные следы вокруг век, а улыбалась она только с малышом на руках.

– Откуда у них такие качественные фотографии? – Строго спросил князь.

– Социальные сети. Открытые источники, – пожал я плечами. – Поддерживает отношения со старой подругой. Та иногда подкидывает немного денег взаймы. Плюс знакомства на работе, женский коллектив.

– Пять лет – одна? – Не поверил Михаил Викентьевич. – Не пыталась найти отца ребенку?

– По объективным данным, это так. Кроме того, на странице одиннадцать-двенадцать, есть распечатка попытки сотрудника ИСБ с ней познакомиться. Тоже социальные сети, встроенный чат.

– Они посмели лезть к нашей крови? – Зашипел князь.

– Сотрудник настаивал, что влюблен, – деловито продолжил я, наблюдая, как Панкратов в ярости пролистывает распечатки. – Напирал на то, что ребенку нужен отец, и он готов. Там есть ответ, в самом низу…

– «Ты не достоин быть его отцом. Никто не достоин» – Прочитал он вслух и прикусил нижнюю губу.

– Интерес ИСБ понятен, мальчик сильный одаренный, – легкомысленным тоном, словно говоря о пустяках, завершил я.

А князь дернулся на месте, заставив дрогнуть стол и монитор.

– В четыре года нельзя определить мощь дара, – смотрел он пристально и с явным недоверием.

Нельзя, пока не произойдет что-то особенное. Я вон в розетку пальцами залез, и ничего – пережил тех, кто подначил меня это сделать. Но речь не обо мне.

– Там дальше есть протокол геодезических изысканий. Дом, что напротив их квартиры, просел и пошел трещинами. Жителей расселили.

– И что? – С недоверием поднял он бровь, не смотря на бумаги.

– Куратор от ИСБ сообщает, что одна семья из того дома надсмехалась над Ольгой, кидала в нее камнями на виду у ребенка.

У тех хватило ума вычесть из возраста матери возраст сына – а иным идиотам нет лучше повода, чем заклеймить других пороком.

И ребенок не выдержал, обратив в хлам и труху свайное поле под их домом. Целил, правда, в обидчиков, но и так неплохо вышло. Те, в общем-то, даже не поняли – испугались землетрясения, и не более.

– Эти скоты посмели приставить к моему внуку куратора? – Зашипел Панкратов, приподнимаясь с места.

А защита моего артефакта экстренно вывела пологи сдерживания на максимум – шарахнуло от князя мощно и во все стороны. Компьютер, что характерно, опять сдох – но это уже не я.

Про обидчиков девушки он даже не упомянул. Но тут уже понятно, что они мертвы – все мертвы, абсолютно все, от тех кто посмел бросить кривой взгляд на Ольгу, до влиятельной родни, выбросившей ее из дома (у тех наверняка будет ДТП и примирение Ольги с оставшимися в живых – стандартная практика, не надо травмировать ребенка массовыми похоронами). Потому что сказано главное слово – внук.

Потенциал; малый возраст, пригодный для обучения; неоспоримое внешнее сходство – внук похож на деда даже больше, чем на отца. Верность почившему супругу, которая наверняка резонировала с характером самого князя.

– Наверное, у них были на вашего внука какие-то планы. – Нейтрально озвучил я очевидную мысль.

За которой виделись такие неочевидные последствия, что кое-кому могло стать очень нехорошо. Например, всему клану, если бы Михаил Викентьевич скоропостижно скончался, и тут на горизонте обнаружился наследник первой линии, любящий государство и ИСБ персонально куда сильнее, чем плевавшую на него все это время родню. Воспитать ненависть – не так и сложно, особенно, когда мальчик с юных лет знаком с голодом и нуждой.

Панкратов сжал кулаки и невидящим взором посмотрел перед собой. Не знаю, что он там представлял – но отблески пламени виделись в его глазах.