Талех Аббасов - Турнир Пяти Башен

«Нравится, господин?»

Спрашиваешь! Боюсь, заражусь этим чувством, потом постоянно буду бороться с искушением, чтобы не попросить тебя, Найрин, полетать снова.

«Тебе достаточно приказать, господин».

Ты не понимаешь? Мне не по себе от мысли, что я буду использовать тебя подобным образом… как игрушку.

«А ты хочешь использовать меня иначе? Я всегда готова»,

– в её голосе прозвучала смешинка с явным намёком.

Чёрт! Подловила!

Найрин рассмеялась, её голос звенел, словно горный хрусталь.

«Мы почти на месте»,

– она повернула влево, начала снижаться.

Главное, чтобы мы приземлились мягко.

«Как прикажешь, господин».

– Садистки! Что вы с ним сделали?! – донеслось до ушей Азама, как сквозь вату.

И вместе с этим пришла боль. Ноющая и тупая.

– Прости, господин! – вразнобой ответили два женских голоса.

Азам дёрнулся, попытался встать – и тут же скривился от боли. Да и встать не получилось – привязан к стулу. Он поморщился – и даже это принесло боль. Нос разбит. Языком Азам нащупал порванную десну – пара передних зубов выбита, ещё один сломан – неприятно царапался острым осколком. Во рту мерзкий металлический привкус – приходится глотать собственную кровь. Дышать трудно – видимо, два ребра или больше сломаны… Двигать левой рукой не хотелось совсем – стоило пошевелить пальцем, как предплечье и кисть будто изнутри обжигало огнём. Кажется, кость перебита.

– Я вам дам «прости господина»! – взъярился мужчина. – А если б этот засранец копыта откинул? Я же велел схватить, а не избивать до полусмерти!

Какие копыта? Нет у него никаких копыт.

Азам удивился собственному спокойствию. В его-то бедственном положении.

– Прости, господин! – вновь затараторили женские голоса.

Проклятье! Он же всё сделал идеально! Шёпот Смерти поразил цель, и Азам тут же сорвался с места. Его не могли заметить! И уж тем более не смогли бы отследить – ведь он успел уйти достаточно далеко, успел раствориться среди лабиринта улочек Дархасана. И всё равно его достали!

Он всё бежал и бежал, не обращая внимания на лай дворовых собак. Сапоги взметали дорожную пыль, горячий воздух обжигал лёгкие. И вот, стоило убийце перейти на шаг, как что-то рухнуло на него и повалило на землю. Удар в затылок, и всё погрузилось во мрак. Потом… надев на голову мешок, его долго избивали, с усердием, молча. От этого становилось лишь страшнее. Ведь когда ясно, чего от тебя хотят, с людьми можно договориться.

Кто-то подошёл и сорвал с головы мешок.

– Н-да. Жалкое зрелище, – прозвучал всё тот же мужской голос.

Азам открыл глаз. Левый совсем заплыл, а уцелевшим правым пришлось щуриться от боли. Наконец удалось сфокусировать зрение. О, Всеблагой Ану!

– Вахифас! – прошепелявил убийца.

– Угум-с. Он самый, – гладиатор кивнул и присел на корточки, чтобы Азаму было легче на него смотреть. – Ты уж прости моих союзницу и прислужницу. Ты пытался меня убить, а Садара с Фахисой не удержались от того, чтобы намять тебе бока. Честно. Я хотел, чтобы тебя всего лишь поймали, а не избивали до состояния шаурмы.

Почему он жив? Ведь дротик точно попал Вахиразу в шею! Азам сам видел! И только сейчас он заметил две мрачные фигуры, скрывающиеся в тени затхлого, заваленного хламом помещения. Определить, куда конкретно его притащили, не удалось. Окон нет, на полу возле натёкшей под стул лужи крови горел масляный фонарь. Судя по всему, это какой-то погреб…

– Э-э-э… я… эм…

– Пока помолчи, – Вахираз показал ладонь. – Мне надо подумать, как быть и что с тобой болезным делать.

Азам прислушался к просьбе. Что этому гладиатору от него вообще нужно?

– В общем так… как тебя звать?

– Афам.

– Афам?

Убийца чуть мотнул головой, поморщившись от боли.

– Ахам? Нет? Ашам? Асам… Азам?

Пленник кивнул.

– Ну, отлично, дружище Азам. Прости, хлопать по плечу не буду, а то помрёшь раньше времени. В общем, спрошу в лоб и надеюсь на быстрый и честный ответ. Кто меня заказал?

Азам молчал. Предать «Кровавый кинжал»? Дураков нет. Лучше смерть.

– Ну, хорошо, – Вахираз пожал плечами. – Времени у меня разбираться с тобой нет, а по глазам вижу, смерти и побоев ты не боишься. Пытки, наверно, тоже выдержишь. А что насчёт страха? Первобытного, животного, от которого кровь стынет в жилах, сердце убегает в пятки, желудок сводят спазмы. Знаешь, о каком страхе я говорю?

Вновь молчание.

– Видишь ли, страшнее страха смерти может быть лишь страх быть съеденным заживо. Уж можешь мне поверить, – он оглянулся, задержал взгляд на одной из тёмных фигур. – Видел когда-нибудь, как змеи заглатывают свою жертву? Медленно, натягиваясь на неё как перчатка. А та ещё жива, барахтается, пищит, пытается сопротивляться, но из этой ловушки выхода нет. И вот гигантская пасть захлопывается над головой, отсекая жертву от внешнего мира, света, воздуха. И потом она ещё долгое время переваривается в желудке, и ей очень повезёт, если она к тому моменту умрёт, а не будет чувствовать, как разъедается собственная плоть. Брррр, – Вахираз передёрнул плечами. – Не хотелось бы мне такое пережить. А тебе, Азам?

Убийца немигающим взглядом смотрел на гладиатора.

– Кхм. Не проняло? Ну ладно. Садара, прошу.

Одна из фигур за спиной Вахираза зашевелилась, шагнула вперёд, одновременно опускаясь на дощатый пол. Послышалось шипение и какой-то шелест, от которого мурашки забегали по спине убийцы. Из-за плеча Вахираза на свет вылезла гигантская змеиная голова, покрытая крупной матово-чёрной чешуёй. Сдвоенный язык высунулся меж челюстей и задрожал. Азам с ужасом смотрел в янтарные глаза чудовища и не мог отвести взгляд, будто загипнотизированный.

– Хорошая змейка, – Вахираз погладил рептилию по голове. – Так как? Говорить будем? А то Садара голодная. С тех пор, как стала моей союзницей, ещё ни разу никого не съедала. Я прикажу ей начать с ног, чтобы ты как можно дольше чувствовал отчаяние и неотвратимость злого рока.

– Хо… ло… фо, – промямлил убийца. Убийца… смешно! Вот кто истинный душегуб – сидит перед ним, поглаживая гигантскую змею!

– Ну вот и прекрасно, дружище Азам. Рад, что мы пришли к взаимопониманию. Повторяю: кто меня заказал?

– Фосфофин…

Вахираз поморщился и вновь оглянулся.

– Руки бы вам с Садарой поотрубать, Фахиса, за издевательства над человеком.

– Прости, господин, – донёсся жалкий женский голос из тени.

– Господин… – передразнил он. – А вот Азам из-за вашего с Садарой рукоприкладства называет меня фосфофином, – Вахираз безнадёжно махнул рукой и вновь посмотрел на неудачливого убийцу. – Просто говори, без всяких господинов.

– Я не фнаю. Сакафсик пыл в мафке, лифа ефо не вифел, имени своефо он не нафывал.