Талех Аббасов - Инкарнация

— Энки был первым, кто пошёл по пути Прометея. Но в отличие от титана из греческих мифов, Энки не закончил свою судьбу прикованным к скале узником, чью печень каждую ночь съедал коршун. Энки понравились люди. И он стал обучать мужчину по имени Адап.

— Адап?! — Шаин вспомнил Адама — первого человека, если верить ветхозаветным сказкам.

— Да. Ты верно догадался. На основе легенды об Энки и Адапе возник миф об Адаме, Еве и змее-искусителе. Но это уже совсем другая история, — Таргин замолчала на миг. — Энки обучал Адапа тому, что людям того времени знать не следовало. Когда Ану узнал об этом, он пришёл в ярость. Чтобы успокоить Верховного, Энки рассказал, что Адап весьма умён и хорошо учится. Он предложил Ану проэкзаменовать человека. Ану согласился, но оставить Энки безнаказанным не мог. Поэтому Всеблагой поставил условие, что если Адап выдержит экзамен, он вознаградит его, дав тому яблоки вечной жизни, и сделает его ядаром. А Энки лишит сил и отправит работать вместо Адапа.

— Жестоко. И что же Энки?

— Стать первым настоящим Прометеем он не захотел. Энки обманул Адапа. Он сказал, что вскоре Адапу предстоит испытание. Сказал, чтобы он честно и правдиво отвечал на все вопросы Всеблагого Ану. Но строго-настрого предупредил, чтобы он не ел яблоки, когда ему их предложат в качестве награды. Ибо эти яблоки для человека — смерть. Адап очень любил своего покровителя. Не поверить ему Адап не мог.

До сих пор охранявший ядара ангельский лучник выдвинулся вперёд и встал рядом с первым стрелком, которого прикрывал щитоносец. Идущим в атаку демонам приходилось прорываться к врагам под частыми выстрелами метких лучников. Раненые, но всё ещё боеспособные и сильные, демоны с разбегу налетели на ангельских защитников.

— Выходит, Энки смалодушничал?

— Нет, конечно. Он осознал свою ошибку и исправил её, пусть и подобным образом. Всеблагой Ану трижды предлагал Адапу яблоки, но тот отказался. В итоге Ану разозлился и со словами «тогда возвращайся на Землю и умирай» отправил человека обратно. А Энки сохранил свою власть и силу. А ты, Шаин, как бы поступил на месте Энки? Только отвечай честно. Ты уже понял, что лгать не имеет смысла.

— Будь я не на месте Энки, а самим Энки, я бы поступил точно так же.

— Верно. Не стоит терять власть и силу, поступая благородно по отношению к рабу.

— Но… — Шаин дерзнул прервать Таргин. — Но я Шаин. Не скажу, что я страдаю чрезмерным благородством, но я не стал бы предавать Адапа. Так уж меня воспитали родители.

— И что же… ты бы отказался от власти и силы? Встал бы на место Адапа? Позволил бы рабу и ничтожному червю занять твоё место?

— Нет. Я объявил бы войну законам и правилам Всеблагого Ану.

Таргин залилась звонким смехом.

— Яблоко от яблони… — отсмеявшись, выдохнула хозяйка башни. — Именно так и поступила Тиамат, Шаин. Последствия для неё оказались печальны. И теперь, зная правду о ядарах, что ты будешь делать, о МОЙ гладиатор? Объявишь своей госпоже войну? — она ехидно рассмеялась.

— Вы прекрасно знаете, что я так не поступлю. Я обещал родителям, что вернусь домой. Пойдя против вас, моя госпожа, я буду обречён.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Но пора заканчивать игру… Есть ещё одна особенность гарсахта, о которой я тебе не рассказала. Стратегия и тактика хороши, однако исход игры решает сила воли.

Демоны расправились с остатками войска ангелов. На стороне Таргин осталась одна единственная фигура — ядар.

— Ты хорошо потрудился, Шаин, уничтожая мои войска, — Таргин говорила с задором, ей явно было весело. — Но тем самым ты подпитывал мою главную фигуру энергией боли, которую она черпала из мук и страданий собственных подчинённых. На этом игра заканчивается.

Фигурка ядара приподнялась в воздух, зависла на мгновение и резко опустилась на доску. В тот же миг все клетки игрового поля, окрасившись в белый цвет, вспыхнули ярким светом. Шаин вскрикнул от неожиданности и боли, ощутив, как его демоническое войско в муках растворяется в ослепительном сиянии. Тут гладиатора выбросило из игры.

Шаин очнулся и обнаружил себя развалившимся в кресле. Тело ныло от боли. Разум после игры был словно в тумане и воспринимал мир заторможенно. Что неудивительно после многопотокового мышления в игре.

Гладиатор поморщился и провёл ладонью по лицу, постепенно приходя в себя.

— Неприятные побочные эффекты, после поражения в гарсахте, — улыбнувшись, заявила Таргин; её слова для Шаина прозвучали приглушённо, будто уши его забило ватой. — Но скоро всё пройдёт.

Действительно, боль быстро отступала, а сознание прояснялось. Уже спустя минуту гладиатор вновь трезво мыслил и не кривил губы из-за ноющих мышц.

— Не забывай. Теперь ты просто обязан победить в турнире, — произнесла Таргин, вставая с софы.

— Просто обязан… — повторил Шаин и вздохнул. — Может, моя госпожа расскажет, в чём важность этого турнира?

Хозяйка башни взмахом руки заставила мебель исчезнуть.

— Идём, — она жестом поманила подчинённого за собой.

В молчании они прошли через гигантский зал. Створки одного из панорамных стрельчатых окон распахнулись перед хозяйкой башни. Таргин и Шаин вышли на широкий балкон. Гладиатор ещё не дошёл до балюстрады, а от увиденного зрелища уже захватило дух! Снаружи царила ночь. Заслонивший собой четверть небосвода вихрь спиральной галактики над головой завораживал, притягивая взгляд. Хоть и не в первый раз Шаин видел Млечный путь, но на такой высоте галактика сияла особенно ярко. И звёзды. Много звёзд! На Земле столько не увидишь, разве что на природе — вдали от цивилизации, куда не дотянулось световое загрязнение. Шаин стоял с открытым ртом и, задрав голову, смотрел на небо, жалея об отсутствии телескопа. По телу бежали мурашки. Вот где действительно ощущалось величие и безграничность Вселенной!

— Ты ещё не всё видел, — облокотившись о перила балюстрады, громко произнесла Таргин, чтобы вырвать гладиатора из объятий бесконечного космоса. — Подойди.

Словно сомнамбула Шаин прошагал до края балкона, чтобы в очередной раз застыть с открытым ртом! Внизу до самого горизонта простирался Дархасан, основные улицы которого освещались фонарями. Левее, вдали, высились горы. Их вершины покрывали белоснежные шапки, блестевшие в скудном свете тонкого серпа местной луны. Она не в пример была больше Земной… или гораздо ближе к планете, ибо Шаин, хоть и с трудом, но различал кратерные кольца на её поверхности. Что же касается Дархасана, то его полотно достигало и упомянутых гор. Их подножия плавно обтекали людские строения. В некоторых местах прямо посреди города росли густые чёрные леса, силуэты которых тёмными кляксами выделялись на фоне домов, построенных из светлого камня. Правее весьма обширную часть Дархасана, на глаз километров пять в самой широкой части, занимало озеро. На его спокойной глади возле самого берега стояли в порту рыбацкие кораблики. Извиваясь блестящей лентой, река проходила сквозь город слева направо и впадала в водоём. Она же из озера вытекала уже более широким и ленивым потоком.