Шеннон Чакраборти - Латунный город [litres]

– Большинство подчинились. Лишившись своей силы, они стали никем. Они отправились в королевство Сулеймана и служили ему сто лет.

Трон испарился, и огненные создания перевоплотились в рабочих, которые обжигали кирпич и таскали камни в несколько раз больше их самих. В воздухе начал расти высокий храм.

– Те, кто покаялся, были прощены. Но с одной оговоркой.

Нари завороженно наблюдала за строительством храма.

– С какой?

Храм пропал, и дэвы снова стали кланяться далекому трону.

– Сулейман не доверял нам, – отвечал Дара. – Он сказал, что это наша оборотническая природа сделала нас вероломными интриганами. Так что мы были прощены, но изменились раз и навсегда.

Вдруг огонь на дымчатой коже бьющих поклоны дэвов погас. Они уменьшились в размерах, кое-кто сгорбился от старости.

– Он запер нас в получеловеческие тела, – объяснил Дара. – Тела с ограниченными возможностями, которые изнашивались за несколько столетий. Чтобы те дэвы, кто сам истязал человечество, могли умереть, а им на смену пришли потомки – потомки, которые, как надеялся Сулейман, будут не так жестоки.

– Какой кошмар, – встряла Нари. – Жить каких-то несколько жалких веков, да еще и с волшебными способностями… Упаси Бог от такой страшной судьбы.

Он пропустил ее язвительные слова мимо ушей.

– Это и был кошмар. Для некоторых он оказался невыносим. Не все дэвы были готовы подвергнуть себя суду Сулеймана.

Ненависть в его лице уже была ей знакома.

– Ифриты, – догадалась Нари.

Он кивнул.

– Они самые.

– Они самые? – переспросила она. – Хочешь сказать, они живы до сих пор?

– К несчастью. Сулейман привязал их к своим первородным телам, а эти тела существуют тысячелетиями, – он угрюмо посмотрел на нее. – Только представь, во что может превратиться личность, три тысячи лет варясь в собственных обидах.

– Но ведь Сулейман лишил их сил? Как они могут представлять угрозу?

Дара поднял брови.

– То существо, которое овладело девочкой и велело мертвецам убить нас, показалось тебе бессильным? – Он покачал головой. – У ифритов были тысячелетия, чтобы пробиться через Сулейманово проклятие, и они блестяще с этим справились. У меня в народе верят, что ифриты сошли прямиком в ад и продали души, чтобы заново обучиться магии. – Он покрутил свое кольцо. – Они одержимы местью. Они считают человечество расой паразитов, а мой род – подлыми предателями за то, что кланялись Сулейману.

Нари поежилась.

– И где мое место в этой истории? Если я грязная, ничтожная шафитка, зачем я им сдалась?

– Что-то мне подсказывает, что их интересует то, чья кровь в тебе течет, даже несколько ее капель.

– Этих Нахид? Целителей, про которых ты говорил?

Он кивнул.

– Анахид была визирем Сулеймана и единственным дэвом, которой тот доверял. Когда епитимья дэвов подошла к концу, Сулейман не только наградил Анахид даром исцеления, но и подарил ей свое кольцо и вместе с ним – способность разорвать любое волшебное заклинание, будь то ошибка в элементарных чарах или проклятие ифрита. Этот дар передавался из поколения в поколение. Так Нахиды стали заклятыми врагами ифритов. Сама их кровь была для них смертельно опасным ядом и разила вернее любого кинжала.

Нари обратила внимание, в каком времени Дара говорит о Нахидах.

– Была смертельно опасна?

– Нахид больше нет, – ответил Дара. – Ифриты веками охотились за ними по свету и истребили последних, брата и сестру, около двадцати лет назад.

У нее ухнуло сердце.

– Ты хочешь сказать… – проговорила она хрипло, – …что я – единственная оставшаяся в живых наследница рода, который три тысячи лет фанатично истребляет группа мстительных бывших дэвов?

– Ты сама спросила.

У нее так и чесались руки столкнуть его с ковра.

– Я же не знала… – она умолкла, заметив, что в воздухе вокруг нее разлетается пепел.

Она посмотрела вниз.

Ковер таял.

Дара проследил за ее взглядом и удивленно вскрикнул. В два счета он отскочил на уцелевший участок и щелкнул пальцами. Дымящийся по краям ковер взял ускорение и спланировал над переливающимся Евфратом.

Нари присматривалась к воде, пока они вплотную пролетали над ее поверхностью. Течение было сильным, но не таким бурным, как на других участках. Отсюда она сможет доплыть до берега.

Нари посмотрела на Дару. В его зеленых глазах так ярко горела тревога, что хотелось заслонить лицо.

– Ты умеешь плавать?

– Умею ли я плавать? – процедил он, как будто сама мысль была ему оскорбительна. – А ты умеешь гореть?

Но им везло. Они дотянули до самой мели, когда ковер наконец разлетелся фонтаном алеющих брызг. Нари упала в реку там, где воды было по колено, а Дара сразу перепрыгнул на каменистый берег. Когда она выбралась на илистый берег, он брезгливо принюхался.

Нари поправила лямку своей котомки. И остановилась. Да, у нее не было кольца, но ее припасы были при ней. Она стояла в реке, и от дэва ее надежно отделяла вода, в которую он ни за что не ступит.

Она колебалась, и Дара это заметил.

– Все еще хочешь в одиночку попытать удачи против ифритов?

– Ты многого мне не рассказал, – заметила она. – О джиннах и о том, что случится, когда мы попадем в Дэвабад.

Он покачал головой и махнул рукой на реку, сверкнув кольцом в свете заходящего солнца.

– У меня нет ни малейшего желания играть роль эдакого коварного похитителя. Если хочешь вернуться в мир людей, где тебя отыщут ифриты, если хочешь рискнуть ради возможности разменивать свои таланты на краденые монеты, то не выходи из воды.

Нари посмотрела на Евфрат. Где-то на том берегу, за бескрайним океаном пустынь, был Каир – единственная родина, которую она знала. Жизнь там была трудна, но знакома и предсказуема – полная противоположность тому будущему, которое сулил Дара.

– Или пойдем со мной, – продолжал он тихим бархатным голосом. – Узнаешь, кто ты на самом деле, откроешь для себя новый мир. Пойдем в Дэвабад, где даже капля крови Нахид принесет тебе неслыханные почтение и богатство. У тебя будет своя лечебница, в твоем распоряжении будут знания тысяч целителей, предшествовавших тебе. И уважение.

Дара протянул ей руку.

Нари не доверяла ему, но его слова запали ей в самое сердце. Сколько лет она мечтала о Стамбуле? О серьезном изучении медицины среди уважаемых ученых? Научиться читать книги, а не изображать, что читаешь по ладони? Как часто она разочарованно пересчитывала свои сбережения и откладывала надежды на светлое будущее?

Она взяла его за руку.

Он вытащил Нари из грязи, обжигая ей ладонь своими пальцами.

– Если ты мне врешь, я перережу тебе горло во сне, – пригрозила она, а Дара усмехнулся, словно обрадовавшись угрозе. – Только как мы теперь попадем в Дэвабад? Ковра-то больше нет.