Дмитрий Ахметшин - Похождения Дениса в нарисованном мире

— Просто идите, — шепнула она, глядя на Дениса. — Пока они не передумали — идите!

Максим повернулся и, шагая как деревянный солдатик, пошёл прочь. Глядя на его затылок, Денис вдруг подумал, что перед ним вовсе не ребёнок, как он сам только что утверждал, а… мужчина, пусть даже завёрнутый в такую забавную обёртку. Его на самом деле поразило то, что сказала Варра. Здесь, на ДРУГОЙ СТОРОНЕ, для него ещё никто и никогда не делал ничего подобного. После Выборга, тенистого двора в оправе из светлых крон черёмухи, когда папа и мама готовы за тебя в огонь и воду, а ты — знай капризничай и играй со своими игрушками, законы ДРУГОЙ СТОРОНЫ, наверное, показались Максу ведром холодной воды на голову.

Никто не помог им спуститься на землю, но не тут-то было! — у мальчишек лазанье по деревьям в крови. Денис слышал что-то о касте неприкасаемых — это такие люди, вроде бы в Индии, к которым другим людям запрещено прикасаться. Он всё думал — почему же? Может, они больны какой-то заразной болезнью? Или очень боятся щекотки? Теперь всё стало ясно. Неприкасаемые — люди, которых откуда-то выгнали. Изгои, на которых иногда боятся даже посмотреть.

Теперь они сами стали неприкасаемыми для птичьего племени.

Несмотря на горечь от обиды, которую он почувствовал на языке, коснуться ногами земли было непередаваемо приятно. Если бы все люди переселились на небо, паломничество на землю стало бы для них сродни путешествию на самый дорогой и привлекательный курорт. Она душистая, как слегка залежавшийся хлеб, хрустяще-мягкая, тёплая… восхитительная.

— У меня, наверное, морская болезнь, — рассеянно сообщил он брату. — Я скучаю без твёрдой земли.

— Морская болезнь — это совсем другое, — ответил Максим. — Это когда терпеть не можешь морскую воду.

Он вдруг ударил себя по лбу.

— Как мы найдём юг? Мы забыли спросить, в какой стороне юг, а солнце здесь из-за густого леса не видно. Даже не сразу заметишь, взошло оно или село. Эй, слышите, кукушки? Скажите, в какую сторону нам идти!

Но набухшие семенами кроны какого-то большого дерева только просыпали на голову лесной мусор. Где-то насмешливо стрекотала белка. Прислушавшись, можно было различить далёкое: «Ку-ку… Ку-ку». Только и оставалось, что признаться самому себе: они просто задремали, укутанные в лесной сумрак, как в пуховые одеяла. А Варра — та просто ещё не вернулась со своей охоты за ягодами.

Денис сказал:

— Ты, наверное, научился читать по мху или по тому, как дует ветер. По звёздам, в конце концов. Звёзды мельче солнца, их, наверное, можно будет разглядеть сквозь листву. По звёздам умеет читать любой герой из книжек о приключениях. Моби Дик, опять же.

На лице Макса была растерянность.

— Обычно я спрашивал у Доминико. А на судне у нас был корабельный компас. Такая здоровенная штуковина, рядом с которой запрещено было даже дышать громко.

— Так позови его. Ты же можешь, правда? Мы уже знаем, где стоят эти «Грязные Ногти».

Денису не хотелось смеяться над собственной шуткой. Ему было страшно. Если эти сиу и вправду кого-то убили, может, стоит обойти их стороной?

— Уже позвал. Если он успел отлететь достаточно далеко, он…

— Да здесь я, здесь, — пробурчал Доминико, возникая у них за спиной. — Зачем так кричать, Макс? У меня из ушей едва вода не полилась.

Денис готов был броситься духу на шею. Максим же вгляделся в бумажное лицо (сейчас измятое так, будто из него кто-то неумелый пытался сложить журавлика) и вдруг спросил:

— И далёко же ты летал?

— Конечно! — ворчливо сказал дух. — Парил над облаками.

— Ты никуда не летал.

Призрак несколько секунд раздумывал, что бы такое сказать, а потом признался:

— Я испугался. Ты хотел сделать из старого смотрителя маяка военного разведчика? А вдруг они и вправду как-то связаны с ТЬМОЙ? Всё это время я сидел в кустах, смотрел как вы развлекаетесь. Когда запахло жареным, хотел было припугнуть твоих ненаглядных кукушек, но тогда благодаря этой странной девочке всё обошлось. Ну не смотри на меня так, Макс! В конце концов, тебе всё равно едва не пальцем ткнули в этих сиу. И если хочешь знать моё мнение, нам не стоит…

— Покажи мне, куда идти, — грозно сказал Максим. — И если вдруг мы не найдём их лагерь, тебе лучше бы держаться от меня подальше.

— Хорошо, — понуро сказал призрак. — Только не кипятись, пожалуйста. Мне кажется, тебе неплохо было бы поучиться манерам общения у твоих новых пернатых друзей. Ты заметил, с какой безукоризненной вежливостью он собирался тебя застрелить?

Он простёр руки к Денису, будто требуя у него поддержки:

— Вот что значит детская попа, выросшая без ремня! Суёт пальцы в огонь. Кричит на старших и к тому же мёртвых людей. Никакого сладу нет.

Но какими бы ни были душещипательными стенания Доминико, скоро маленький отряд снова отправился в путь. Старик показывал, где лучше пройти; Денис боялся, что вскоре они снова наткнуться на изгородь из колючих кустов или чего похуже, но спустились они на твёрдую почву совсем в другом месте: гуляя по тропкам птичьего города, нюхая растущие в самодельных горшках полевые цветы, можно было одолеть порядочные расстояния. По счастью, рядом оказалась речка, пыхтя и выдыхая тучи брызг, она прокладывала себе путь через низко склонившиеся деревья, иногда с ворчанием перелезая через их корни. Над водой носились серебристые птахи.

Идти было трудно. Земля стонала и грозила ссыпаться в воду даже под весом Максима. Кусты волчьих ягод глядели на них налитыми глазами. Речушку то и дело приходилось переходить по сваленным стволам деревьев с одного берега на другой. Денис чуть было не свалился в воду трижды, Максим едва не потерял очки, вовремя подхватив их у самой воды.

Зато здесь было солнце, оно ступало по водной глади и, отражаясь, направляло свои лучи, будто несущие благодать стрелы, в лесную чащобу. Верхушки растущих у самой воды лопухов выгорели до белизны.

— Как ты думаешь, что будет с Варрой? — спросил Денис.

— Имеешь ввиду, если она не растворилась в воздухе, как только мы спустились на землю?

— Я верю, что так и есть.

— Ты плохо знаешь этот мир.

— Похоже, мы с тобой тоже его не очень хорошо знаем, — сказал Доминико.

На это у Максима не нашлось аргумента.

Возле одной из запруд, где течение более или менее успокаивалось, Денис остановился, чтобы взглянуть на собственное отражение. Что сказали бы родители, увидь они его сейчас, загорелого, с облупившимся кончиком носа, с волосами, которые напоминают подстилку для хомяка? С царапинами на шее, и губами, прежде пухлыми (особенно выделялась нижняя губа), а теперь — высохшими и истончившимися, как полоса песка во время прилива?.. По пухлой нижней губе раньше узнавали маминых сынков, холёных малышей, которые ревут и зовут родителей по самому малому поводу. Денис никогда себя к таким не относил, но только теперь понял — он был маменькиным сынком. Все мы маменькины сынки, пока не оставим родительский дом и не попытаемся жить более или менее самостоятельно.