Бернхард Хеннен - Вторжение драконов. Последняя битва

И именно сейчас, в такое время, когда все народы мира сражаются с демонами в попытке выжить, ей. этого никогда не простят. Она обречена оставаться в тени, что бы ни происходило.

— Сюда, — Орму сошел с тропы и вошел под занесенные снегом скалы. Шайя увидела наполовину запорошенных снегом воинов в тяжелых плащах из овчины. Они стояли с подветренной стороны скал, опираясь на копья, или сидели на земле, держа на коленях обнаженные мечи, готовые в любой момент защищать Аарона до последнего вздоха. В свете масляной лампы их лица казались осунувшимися. У некоторых были пропитанные кровью повязки, но все это не умаляло выставляемой напоказ решимости. Они устали так же, как и все остальные в этом войске, но Аарону удалось зажечь в них неугасимое пламя. Что-то, что возвышало их надо всеми остальными, что-то заставляло их держаться — до самой смерти.

И Шайя тоже почувствовала прилив этой силы, когда Орму указал ей на занавешенную шерстяным одеялом расщелину в скале.

— Он здесь, — прошептал он, словно опасаясь разбудить своего господина, затем откинул одеяло в сторону. Небольшую пещеру, открывшуюся взору Шайи, освещали две масляные лампы. Скалистый пол был выложен одеялами и порванными плащами.

И на всем этом лежал Аарон. Голышом! Лицо его было изуродовано страшной раной, все тело покрыто синяками. Мужчина беспокойно метался во сне и стонал. Судя по всему, спал он крепко.

Шайя поспешно вошла за занавеску. Здесь было ощутимо теплее. Орму задвинул за ней одеяло и опустился на колени рядом со своим господином.

— Я делал ему холодные компрессы на лоб и на ноги, но жар не спадает. Даже не знаю, что еще можно предпринять.

Сердце Шайи разрывалось при виде возлюбленного. Она давно должна была понять, что именно этим все и закончится. Он слишком много рисковал! Женщина тоже опустилась рядом с ним на колени и взяла его за руку. Пальцы были слишком теплыми и сухими. В теле почти не осталось пота, несмотря на то что жар был очень силен. Губы потрескались и запеклись.

Шайя положила руку ему на грудь, туда, где сердце, но биения практически не почувствовала. На нее нахлынули тысячи воспоминаний: об их страстных ночах, когда они любили друг друга, когда он, усталый, лежал сверху, и она чувствовала, что сердце его бьется сильно и гулко, как барабан. Теперь же грудь его почти не поднималась и не опускалась даже при дыхании.

— Что мы можем сделать? — прошептал Орму.

. — Сколько он уже лежит без сознания? — Шайя наклонилась ниже, прижалась ухом к груди.

— Два дня… Он… Нам показалось, что ему уже лучше. Он встал с постели, даже поел немного супу. Потом принял бессмертного Володи и бессмертного Лабарну. Когда собрался донести результаты разговора до выживших капитанов, упал без сознания.

Шайя жестом попросила его помолчать, напряженно прислушиваясь к сердцебиению Аарона. Оно было неровным и слабым. Целительница понимала, что из-за сильного жара кровь стала вязкой, начала закупоривать сосуды и убивать. Конец Аарона был очень близок. Женщина подняла голову и бессильно покачала головой.

— Ну что? Что сделать, чтобы вылечить его? — Он смотрел на нее с такой надеждой, словно даже не предполагая, что она может не знать, что делать.

— Жар убьет его до рассвета, — говоря это, она не могла смотреть Орму в глаза, вместо этого неотрывно глядела на лицо мужчины, которого любила, полностью сосредоточившись на новом шраме, появившемся на его лице. Края его были припухшими и красными. В заживающей плоти темными пятнами виднелись следы засохшей крови. Рана пересекала лоб, разделяла надвое правую бровь, проходила через переносицу и продолжалась под левым глазом.

Шайя осторожно ощупала края раны. Воспаления не было. Не в этом причина жара. Аарону очень повезло. Если бы удар нанесли хоть чуточку сильнее, сейчас его бы здесь уже не было.

— Он же бессмертный! — возмутился Орму в ответ на ее слова, когда целительница уже начала надеяться, что он примет ее приговор.

— Так же, как Мадьяс из народа ишкуцайя, или Ивар из Друсны, или Муватта Лувийский? — поинтересовалась Шайя. Теперь Она подняла взгляд. — Началась новая эра, Орму. Я уже не верю даже в то, что наши боги бессмертны. Иначе они пришли бы сюда, чтобы защитить нас. А они боятся развязанной войны, так же, как и мы.

— Нет! — возмутился капитан. — Только не Аарон! Он не может… — В глазах его сверкнуло отчаяние. — Только не Аарон, — уже тише, почти обреченно произнес он.

— Я вижу лишь один последний способ.

— Какой же? — В отчаянии он ловил каждое ее слово.

— Его сердце бьется неровно. Опасность убить его нашими действиями выше, нежели надежда на его исцеление, — она нежно провела рукой по груди Аарона.

— Что я могу сделать, Кирум?

— Вынеси его наружу и закопай в снег, оставь только лицо.

— Но… — Орму покачал головой.

— Да, я знаю, — с грустью в голосе произнесла Шайя. — Опасность убить его этим очень велика. Но если мы ничего не предпримем, то наверняка убьем его своим бездействием, Сильный холод — наша единственная надежда выгнать жар из его тела. Если жар отступит и если его сердце от холода просто не перестанет биться, он будет жить. Только так.

Пока Орму бормотал молитву Львиноголовому, Шайя молча просила о помощи Белого Волка. Затем капитан позвал некоторых воинов, стоявших на страже среди скал. Чтобы вынести Аарона, понадобилось четверо мужчин — настолько истощены и измождены были воины.

Они уложили обнаженного правителя в сугроб, и Шайя принялась голыми пальцами закапывать его. Вскоре пальцы ее совсем окоченели от холода.

Орму практически силой удалось удержать мужчин от того, чтобы оттащить Утешительницу от их правителя. Шайя знала, как это должно было выглядеть для воинов: словно бы она пыталась похоронить бессмертного. А может быть, именно это она и делала?

— Ты не должен умирать! Ты — надежда этого мира. Ты не должен умирать! — снова и снова шептала она.

Когда открытым осталось только его лицо, Шайя просунула руку в снег, чтобы чувствовать его сердцебиение. Но ничего не почувствовала — пальцы онемели от холода. Или же просто сердце Аарона перестало биться?

— Ты не должен умирать!

Голос доносился откуда-то издалека, но он все равно узнал бы его из тысячи, даже если бы он был подобен лишь шепоту во время бури. Шайя. Она пришла. Он знал, что это лишь сон. Знал, что находится где-то на краю света посреди вечной мерзлоты. Она не может быть здесь… Разве что во сне. Он так скучал по ней. Вместе с ней жизнь его лишилась красок, лишилась смеха. Он достаточно долго выполнял свои обязанности. Теперь он будет просто наслаждаться сном, в котором он становится таким счастливым.