Элейн Каннингем - Сферы Снов

Единственная диссонирующая нота, если заливистый смех можно было так назвать, исходила из дальнего угла главного зала. С рождённой опытом уверенностью Эрилин направилась туда.

Данила начал рассказывать о своих злоключениях с любившим загадки драконом, когда Эрилин скользнула в обступившую его толпу. Это был комедийный пересказ, значительно отличавшийся от истории, которую слышала Эрилин. Она сомневалась, что товарищи Данилы, пережившие вместе с ним те мрачные события, узнали бы его рассказ. А может, и узнали бы. Эрилин заметила, что в словах барда часто звучала истина, даже когда он скрывал её за весельем и позолотой.

Она рассматривала человека, который был её партнёром-арфистом и который по-прежнему держал в своих руках её сердце. С первого взгляда Данила казался покладистым и весёлым модником, щедро одарённым природой, удачей и доброй компанией. Он был высок, строен и грациозен, с неплохим лицом и фигурой, и прекрасно чувствовал себя среди пышных нарядов и изысканных манер, каких требовал подобный вечер. Рукава его дорогого изумрудно-зелёного камзола были усеяны разрезами, открывающими яркую золотую парчу внизу. Золото блестело и на его жестикулирующих руках, и даже в светлых прядях густой шевелюры, опускавшейся ниже плеч.

Золотой, решила она. Вот подходящее для него слово. Эрилин не могла сходу назвать привилегию, которой он бы не пользовался, или задачу, которую он не смог бы решить с почти небрежной лёгкостью. На вид Данила казался абсолютно довольным собой. И в этой высокой оценке он был не одинок, поскольку плутовская улыбка и задор в серых глазах вызывали инстинктивные ответные улыбки у многих из тех, кто видел юношу.

Эрилин поражало, что этот золотой, весёлый человек, которому всё так легко даётся, видел нечто достойное любви и заботы в ней, в эльфийке, которая посвятила свою жизнь опасности и долгу. И всё равно, когда Данила увидел Эрилин, в его глазах засияла искренняя радость, выдавая фальшивость яркой маски, надетой им в её отсутствие.

- Эрилин, ты должна это увидеть! - позвал он, повысив голос, чтобы перекрыть аплодисменты, которыми встретили его историю. Он взмахнул предметом в своей руке — полурасцвётшей розой редкого, глубокого синего оттенка.

По собравшимся прошёл заинтересованный шепоток. О подобных розах, известных лишь на далёком Эвермите, ходили легенды. Данила каким-то образом сумел раздобыть у эльфийского народа несколько таких сокровищ. В честь своей госпожи он решил вырастить эльфийский сад во дворе у себя за домом, сад, который сможет потягаться с лучшими садами Эвермита. Эрилин не раз слышала эту историю от дам Глубоководья, всегда сопровождаемую завистливыми вздохами. И сейчас в её сторону обратилось множество взглядов, некоторые ревнивые, другие — просто любопытные. Толпа расступилась, оставив девушку стоять в одиночестве.

Не один взгляд задержался на мече, что висел у неё на поясе. Эрилин была единственным гостем в зале, вооружённым подобным образом. Конечно, лунный клинок был бесценной вещью, и стоил больше, чем драгоценные камни на дюжине собравшихся, но всё-таки это было оружие. Скорее всего, некоторые из гостей слышали о её грозной репутации и посчитали меч убийцы не просто дурным тоном, но настоящей угрозой.

Эрилин проигнорировала эти взгляды и подошла к Даниле. Она провела пальцами по его протянутой руке и символической розе, которую он держал, и отступила, чтобы понаблюдать за заклинанием, которое он, очевидно, собирался прочесть.

Данила поднял розу на вытянутой руке перед собой и пропел ей несколько слов. Когда он убрал руку, синий цветок остался висеть в воздухе. Продолжая петь, бард достал из кошеля на поясе щепотку чёрного порошка с резким животным запахом. Он рассыпал его на полу под розой, быстро подсластив зарождающееся заклинание слоем другого порошка, который пах лугом и летним дождём. Последовала серия быстрых, грациозных жестов, сопровождаемая песней на эльфийском языке.

Вокруг колдующего барда начала скапливаться сила в виде зелёного мерцающего света. Аудитория Данилы погрузилась в ожидающее молчание, изумрудная аура расширилась, поглощая и их тоже. В помещении утихал смех и шум разговоров — гости ждали эффекта заклинания. На их лицах виднелись различные степени любопытства, восторга или — в случае тех, кому известна была репутация Данилы в подобных делах — опасения.

Его заклинание закончилось на высокой, звенящей ноте. Некоторые из наблюдателей ответили на музыку робкими аплодисментами, но большинство просто таращились на происходящее перед ними превращение.

Синяя роза начала расти — не так, как растут розы при обычном ходе событий, а с той же самой зловещей скоростью, с какой тролль отращивает отрубленные конечности или гидра выпускает две новых головы взамен отсечённой воинским топором. Но в отличии от этих чудовищ, эльфийская роза не прекратила расти, когда достигла предназначенного ей природой размера.

Стебель розы удлинился, превращаясь в ствол, который в свою очередь пустил новые побеги, вознёсшиеся к потолку, и корни, которые заскользили по гладкому мрамору пола. Раздался шорох распускающихся листьев. Бутоны буквально лопались, раскрываясь, звук был похож на хлопки крошечных бутылей игристого вина, которые откупоривают невидимые пикси. За пару мгновений десятки, дюжины, сотни редких синих роз покрыли волшебный куст.

Огромный розовый куст.

Эта штука достигала уже половины высоты зала, и побеги начали гнуться под собственной тяжестью. Но куст не собирался замедлять свой рост. Эрилин решила, что это может стать проблемой. Она поморщилась и опустила ладонь на рукоять меча.

Вознёсшись ввысь, ветви грациозно описали медленную, ленивую дугу, опускаясь к мраморному полу.

Потрясённые голоса резко затихли и раздались вновь секунду спустя — тревожными вскриками. Многочисленные ветви розового куста устремились к гостям подобно жадным шипастым когтям сотен пикирующих соколов.

Крики звали Хелбена Арансана, кузена семьи Танн и самого могущественного волшебника во всём Глубоководье, но архимаг в зале отсутствовал. В нарастающем беспорядке зазвучали отчаянные речитативы, когда несколько младших магов попытались сдержать вышедшее из-под контроля заклинание. Лучшее, чего они сумели добиться — изменить оттенок цветов с их эльфийского синего на более обыденный. Но куст не останавливался.

Происходящее заняло меньше времени, чем рассказ о нём. Несколько мгновений после завершения своего заклятия Данила с отвисшей челюстью стоял в самом центре зелёного вихря, нетронутый диким ростом ветвей и шипов. Он сразу увидел, что Эрилин повезло меньше. Слишком много раз она была свидетельницей его якобы «вышедшей из-под контроля» магии, и Данила испугался, что девушка может не понять, насколько серьёзна сегодняшняя угроза. Она стояла, напрягшись, но не убегала от приближавшихся шипов.