Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

Бережно сомкнув губы на откликающемся на ласки достоинстве, Инрис плавно опускал голову вниз, поглощая сантиметр за сантиметром. Аластер пораженно раскрыл глаза, так как в определенный момент и в этой позе член должен был уже упереться в горло, но он продолжал проникать, словно стенки глотки расступались под его напором без возникновения рвотного позыва. Когда наг коснулся паха Аластера носом, он сглотнул, сжимая в себе плоть, вызывая громкий стон и легкую дрожь. Нечто тонкое обвилось вокруг основания, поднимаясь тугим кольцом по всей длине вместе с губами змея.

Придержав плоть пальцами, Инрис оставил во рту только головку, вокруг которой кружилась тонкая ленточка, дразня уздечку и маленькую дырочку. Неспешные ласки перетекали в медленное погружение, обжигая теплотой и сдавливая новым спазмом горла. Змей не торопился, слегка меняя угол и движение загадочной ленты, заставляя Аластера постанывать и глубоко дышать.

Отчего-то эти красные волосы, рассыпанные по телу и подушкам, выглядели правильно, словно знакомо, однако у вампира никогда не было любовников с шевелюрой подобного оттенка. Бессмертный терялся в собственном удовольствии, подогретом дивным цветком и искусными умениями Инриса. Каждое глубокое проникновение удавалось прочувствовать необычайно четко, как будто его топили в поразительном наслаждении.

Змей выпустил достоинство мужчины, позволяя тому слегка охладиться. Наклонившись ниже, он мягко лизнул основание члена, обхватывая лентой, и повел вверх, дразня Аластера еще сильнее. Ему все же удалось поднять руку и, отведя занавесу волос в сторону, разглядеть тонкий розовый язычок, который обвился вокруг его члена. Ладонь, придерживающая пряди, легла на затылок юноши, фиксируя локоны, словно гребень, оставляя возможность наблюдать за действом.

Оба языка проворно заработали на головке, окутывая лаской и вылизывая выступающие капельки смазки. Лента нежно прикоснулась к дырочке, когда влажный рот сомкнулся на плоти, а после проникла в уретру, скользя внутрь вместе с опускающейся к паху головой. Ламиа задохнулся в немом крике, когда спазм стенок прошелся волной по всей длине. Рука против воли надавила на затылок, перекрывая нагу возможность отстраниться. Мышцы горла начали перекатываться, словно заглатывая плоть еще глубже, продвигаясь дальше в попытке оторвать столь важную часть тела. Вампир ощущал себя мышью, попавшейся голодной змее, которая лениво поглощает жертву.

Тонкий язычок юрко прокручивался в узком проходе, обостряя ощущения настолько, что они граничили с фантазией. Подобного Аластер никогда не испытывал, да и представить не мог о существовании настолько пугающей и удивительно развратной техники доставления удовольствия. Все прошлые любовники, пытающиеся покорить бессмертного оральными играми, меркли в сравнении с Инрисом. Вот за чьими услугами выстроилась бы очередь в бордель, причем не в один километр.

Аластер ослабил хватку, однако наг не отстранился, продолжая изысканную пытку, все быстрее сокращая мышцы. Казалось, что он с огромной скоростью скользит по всей длине плоти, но его голова оставалась неподвижной. Напряжение в паху достигло своего апогея, скапливая мерцающие искорки со всего организма, призывая к себе. При этом что-то мешало разрядиться, выплеснуть наружу тяжесть и болезненное наслаждение.

Ламиа поражался, как его еще не подкидывало над ложем и он мог относительно спокойной переносить то неописуемое блаженство, что испытывал. Роза снов преподнесла ему интересный подарок, обездвиживая тело и обостряя возбуждение. Скорее всего, слуга тоже недоумевал от стойкости и холодной реакции вампира. Если бы не это коварное растение, то подобного акта насилия над Аластером вообще бы не произошло. А никак иначе эти туманящее разум ласки назвать было нельзя.

Чувство того, что он сейчас взорвется изнутри, полностью завладело телом бессмертного. Мешающая пробка не давала излиться, а сильные стенки, не сбавляя темпа, волной прокатывались по достоинству Аластера. Находиться на грани так долго становилось мучительно, хотелось хоть что-то сделать, дабы почувствовать уже пьянящую слабость и легкую дрожь.

— Тьма всемогущая, — прохрипел бессмертный.

Аластер бы не понял, что наг начал движение головой, если бы не рука на затылке. Плоть быстро погружалась во влажный рот и выскальзывала обратно, даруя иную ласку. Широкий язык напрягся, кончиком прочерчивая линию по всей длине, вдавливаясь в член. Мягкие губы бережно обхватывали ствол, контрастируя с другими ощущениями.

Тонкая лента быстро пропала из уретры, перемещаясь на головку, обвиваясь тугим кольцом. Полученной свободы было достаточно, дабы излиться в умелого змея. Судорога краткими импульсами била тело, пока рваные потоки семени заполняли ротик. С продолжительным стоном напряжение покидало вампира, преподнося долгожданное блаженство и легкость, пока Инрис слабо посасывал плоть, поглощая все до последней капли.

Облегченно выдохнув, Аластер наблюдал, как заботливо змей вылизывает его достоинство, словно нежно прощаясь, но уже не дразня, а скорее успокаивающе. Он мягко запечатал поцелуй, проведя несколько раз пальцами от основания вверх. Наг облизал губы, запахнул халат и неспешно слез с ложа.

— Завтра для этого не приходи, — устало выдохнул вампир.

— Вы остались недовольны? — с печалью спросил Инрис.

— Слишком доволен, — сознался Аластер. — Посему, если это повторится, я не смогу побороть себя и увезу тебя домой.

— Я рад, что сумел угодить вам, — улыбнулся змей, элегантно приподнимая ладонь в уважительном жесте.

— Спасибо, сегодня ты мне больше не понадобишься, — Аластер поднял тяжелую руку и потер глаза.

— Как пожелаете. Доброй ночи, господин Ламиа, — наг тихо зашуршал, выползая из комнаты и прикрывая за собой дверь.

Аластер остался лежать неподвижно, только высоко поднимающаяся грудь выдавала его состояние. Все до единой мысли покинули голову, позволяя ему нежиться в спокойствии. Легкое покалывание в теле было сродни отпускающему напряжению, когда мышцы затекают и возобновляется кровообращение.

Выровняв дыхание, Аластер бездумно смотрел на звездное небо сквозь огромное окно. Подобное умиротворение можно было сравнить со сном, ласково забравшим наследника Высокого Дома в свои объятья. Он разглядывал бесчисленное множество ярких песчинок на темном полотне, не пытаясь их сосчитать, просто наблюдая за их мерцанием, за светлеющим горизонтом и ореолом восходящего солнца, знаменующего начало нового дня. Вампир впервые за долгое время почувствовал себя отдохнувшим.

В огромной зале собралось около трех десятков могущественных существ. Владыка Амиас возлежал на обтянутом светлым шелком недодиване с высокой спинкой, украшенной резным металлом. Наг поприветствовал присутствующих и попросил удобно расположиться. Вампиры и оборотни условно поделили помещение на две части, а Элиан, по обе стороны которой сидели наследник Высокого Дома Вампиров и вожак Клана Оборотней, служила разделяющим барьером.