Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

Вампир чуть сильнее сжал в объятьях Даэрина, мягко целуя в макушку. Он чувствовал, как тело в его руках расслабляется, как выравнивается дыхание эльфа. Аластер любил подобное умиротворение, которое обволакивало, позволяло погрузиться в некий транс до утра.

— Приятных снов, душа моя, — тихо прошептал Ламиа.

— И тебе, — еле слышно отозвался Киран.

Сонное пожелание эльфа отразилось легкой улыбкой на губах мужчины. Он аккуратно, чтобы не потревожить Даэрина, взял пульт с прикроватной тумбочки и погасил свет во всей комнате. Извилистые тени заиграли на потолке и стенах, завладевая мыслями Аластера, который следовал взглядом по уже привычному маршруту: по витиеватой лепнине на потолке до люстры, далее в угол, вбок, по рисунку стен и красивым складкам штор, обратно к лепнине.

Он медленно и глубоко вдохнул, прикрыв веки, начал прорисовывать свой очередной сон. Обычно Аластер представлял природу, спокойную или буйную, яркую или мрачную — зависело от настроения. Картинка плавно формировалась, наслаиваясь и делаясь более объемной, демонстрируя вампиру даже самые мелкие детали. Мужчина подумал о вершине снежной горы, где в высоких облаках ярко светит солнце, отражаясь от ослепительно белого покрова, переливается мириадами брызг.

Аластер инстинктивно огладил плечо эльфа, чтобы убедиться, спокойно ли спит любовник. Он проворачивал картинку в своих мыслях, переходя с солнечной стороны на теневую. Там снег казался спокойным — будто мертвым — и серым. Воображаемый путь от вершины спустился вниз по склону, петляя меж редких деревьев, а у подножья потонул в зеленевшем лесе. Пожухлая трава вела Ламиа вглубь, приоткрывая завесу над бурной жизнью обитателей здешних мест: мелкие грызуны сновали меж корней, цветные птицы порхали от ветки к ветке, группа травоядных расположилась на небольшой полянке, а притаившиеся хищники внимательно за ними следили.

Погрузившись еще глубже в свои мысли, Аластер стал слабее ощущать теплое тело в объятьях. Он продолжал путешествовать по лесу, на который постепенно опускались сумерки. Перед взором вампира показался необъятный водоем. Его гладь была спокойной и темной, отражая яркий ореол луны, словно зеркало. Не останавливаясь, Ламиа парил над водоемом, силясь разглядеть хоть что-то в его бескрайнем пространстве.

Аластер почувствовал нежное дуновение влажного ветра на своей коже и запах чистого воздуха. Он приблизился еще плотнее к темной поверхности озера, но не смог разглядеть собственного отражения. Рука сама потянулась к застывшей глади, кончики пальцев легко коснулись воды. Быстрые круги устремились в стороны, пробуждая безмятежный водоем.

И Аластер испугался. Он резко осознал, что больше не может открыть глаза, что на плечо больше не давит чужая голова, что он слышит звуки ночной природы, а не собственного особняка и, наконец, то, что это озеро предназначалось не ему. Но было поздно. Из самых глубин к мужчине уже тянулся шустрый пузырек, разрезая толщу воды. Добравшись до поверхности, он лопнул, создав новые круги, охватившие озеро. Вслед за ним темнота расступилась от тусклого сияния, отползая все дальше и дальше, пока теплый сгусток света не вырвался наружу со дна, касаясь ладони Аластера.

Ламиа ничего не увидел в этом сиянии, но почувствовал сильный захват на своей руке. Его резко дернули вниз, все глубже погружая в незнакомый мир. Но вампиру и не нужно было видеть, кто его тянет: он чувствовал, чья это ладонь, и расслабился окончательно. Аластер погрузился в свой первый сон, даже сквозь негу понимая, насколько сильно ему посчастливилось встретить свой осколок души.

Печать Элизаме — татуировка любви, клеймо похоти, печать страсти.

Гессит — минерал, редкий теллурид(полуметалл) серебра.