Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

Автоматический душ отключился сразу — упругие струи воды словно обрезало, стоило Аластеру выйти из кабинки, беззвучно прикрыв прозрачную дверцу. Он тщательно обсушил волосы и тело полотенцем, надел мягкий халат и вернулся в спальню, где его ждал Даэрин. Эльф лежал на кровати и, накрывшись пледом, перечитывал первую книгу Ламиа, ту, что была написана в период его плена. У него в ногах примостились оба нилде: Лоссе свернулся в клубок, а желтый зверек растянулся на боку, распустив хвосты, как веер. Ночью они всегда держались ближе к хозяевам, засыпая на кровати.

— Тебе завтра рано вставать? — поинтересовался Ламиа.

— Нет. — Даэрин отложил книгу в сторону. — Правда, и расслабляться не следует. Мне нужно у Бэрси клиента забрать.

— Да? — протянул вампир. — Настолько сложный случай?

— Не думаю. Он просто не хочет допрашивать эльфа. — Он произнес эти слова словно само собой разумеющееся.

— Эльф?!

— Что ты так удивляешься? — усмехнулся Киран. — Думаешь, эльфы не совершают преступлений?

— И это тоже. — Аластер прилег рядом с любовником. — Меня подобные мысли не посещали.

— Это хорошо, а то заберешь еще мой хлеб.

— Кстати, — Ламиа внимательно посмотрел на собеседника, — а как ты добиваешься от них правды?

— Ты хочешь знать о моей работе? — Даэрин хищно оскалился.

— Очень. Я просто не могу представить, что нужно сделать, чтобы допрашиваемый признался тебе, выдержав при этом пытки у ребят Бэрси. Насколько я знаю, они весьма убедительны.

— Да, но иногда их подходы не действуют. Мне приходилось долго готовиться перед допросом, ведь у тех, кто физически может перенести работу спецотдела, тяжело найти слабое место. Хотя за последний век мои методы особо не поменялись: не хватает времени каждый раз придумывать новую схему.

— А к тебе попадают люди?

— Нет, — рассмеялся Даэрин. — Если бы ко мне начали поступать люди, я бы разочаровался в команде Бэрси. Мне и полукровок-то редко дают, в основном высших существ.

— Кто был самым трудным? — неожиданно для себя осведомился Аластер.

— Дракон. — В этот момент усмешка Кирана стала поистине пугающей. — Я до последнего не был уверен, что смогу.

— И что ты сделал?

— Знаешь, в мире очень много пыток и наказаний, после которых существо физически не в состоянии оправиться. Я такими не пользуюсь. Я делаю ставку на выносливость и психическую нестабильность. На первые два дня я фиксирую тело допрашиваемого в неудобной позе. Причем не задаю никаких вопросов, ничего не объясняю. После ребят из спецотдела, которые не замолкают ни на секунду, у всех это вызывает страх. Первый шок они испытывают именно от полного безразличия, словно им уже вынесли смертный приговор. Второй этап — это онемение всего тела: мышцы ноют и болят, кровь приливает к голове, создавая нестерпимое давление на мозг. В отличие от людей, все остальные существа могут переносить это без потери сознания, да и без тяжелого ущерба для здоровья. Ты не сможешь испытать подобные ощущения, к сожалению. — Даэрин разочарованно вздохнул. — Но представь, если тебя выгнуть до возможного предела и закрепить головой вниз лет так на двадцать. Думаю, ты все же начнёшь испытывать дискомфорт от голода и застывшего состояния.

— И что, после этого все сдаются с потрохами?

— Нет, это просто подготовка, и она одинакова для всех. Дальше подход индивидуальный, и климатические условия у всех разные. Через двое суток я даю им попить, и это ужасное испытание. Вниз головой очень сложно глотать: вода вытекает через нос, а желудок не хочет ее держать, так как организм изможден. Это, конечно, действует — не на всех, однако на многих. И самое главное — не зацикливаться на слабостях допрашиваемого. Например, если бы я поместил дракона в холод, он бы просто заснул. Да, он ослабел бы, а когда проснулся, не понимал, что происходит, но его сознание отдохнуло бы. Поэтому я дал ему то, чего драконы жаждут больше всего — много раскаленного золота. Он находился в пекле четверо суток, а его тело работало на пределе возможного, и сон не приходил, разум уставал и мутнел. Драконы обязаны касаться золота, а тут он видел его, чувствовал жар без возможности дотронуться.

Даэрин лег на бок и подпер голову рукой. Он говорил абсолютно спокойно, как будто рассказывал рецепт сырного пирога.

— Ты знал, что слабое место у драконов — копчик? Я тоже не знал — до поры до времени. Это знание я приобрел на исходе срока, ведь я беру преступников всего на неделю. Мне сложно было работать в такой жаре, металл в ладони жег не только чужую кожу, но и мою. Запах паленой плоти будоражил дракона сильнее прикосновений моего оружия. — Даэрин кинул быстрый взгляд на свое снаряжение. — И все это время я молчал и задавал вопрос один раз, только когда чувствовал, что «клиент» готов. И он тоже знал, что я не стану повторять. Сильнее всего они пугаются, когда слышат мой голос. Каждый боится палача, который проливает собственную кровь во время допроса. Это действует безотказно.

— И часто ты так поступаешь?

— Всегда.

— Но если ты измываешься над телами преступников, то почему они возвращаются невредимыми?

— А это как раз причина, по которой они молчат. Еще одна маленькая хитрость. Перед тем, как задать решающий вопрос, я смазываю металл вашим ядом и провожу по всем ранам заново. Все порезы затягиваются моментально. И когда допрашиваемый смотрит на свое тело после освобождения, то не верит глазам. Магия демона, — поиграл бровями Киран.

— Откуда у тебя яд? — спросил Аластер, уже зная ответ.

— Каталина спонсирует.

— Почему я не удивлен?! — закатив глаза, скептически поинтересовался вампир.

— Ну, ты же у меня умный мальчик.

— И почему моя мать так хорошо к тебе относится?

— Потому что я ее будущий зять? — широко улыбаясь, предположил Киран.

— Но она об этом узнала… — Аластер задумался, — даже десятилетия не прошло, а сколько вы с ней общались?

— Каталина просто чувствовала заранее, авансом. — Эльф состроим вполне убедительную гримасу.

— Иногда с тобой невозможно разговаривать серьезно.

— И тебе это нравится.

— Бесспорно, — согласился Ламиа, притянув любовника ближе к себе.

Они удобно устроились в объятьях друг друга: Аластер лег на спину, а Даэрин положил голову на его плечо, скользнув ладонью под воротник халата. Они все чаще проводили время вместе. В подобные моменты мужчина старался лежать рядом с любовником, а не заниматься другими делами. Он постепенно подстраивал режим своей жизни под Кирана, решая все вопросы днем и отдыхая ночью, что было несвойственно для вампиров в принципе.

Аластер больше не чувствовал давящей скуки, не зацикливался на прежних переживаниях. Теперь все получалось как само собой разумеющееся. Если раньше он ждал работы, считая проведенные впустую дни, то сейчас она незаметно вливалась в распорядок его жизни. Ламиа высвободился из собственноручно созданных оков одиночества: ему приходилось выкраивать время для встречи с матерью, посиделок с Бэрси, обсуждения проекта будущего дома с Миком и дел дизайнерского агентства. Раньше он, не задумываясь, мог сорваться в любую секунду и сделать все это, а сейчас не успевал. И Ламиа нравилась эта гонка.