Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези

Саймон встал с пола вслед за мной. Выглядел он после «росписи» неважно: в лице ни кровинки, волосы надо лбом взмокли, — но держался бодро. Во всяком случае, на стул он не упал, а аккуратно опустился, придерживая салфетку, уже напитавшуюся кровью.

— Я могу спать в кресле, — заявил без предисловий. — Вы ляжете на кровати.

— Но…

— Одну я вас не отпущу. Проводить сейчас не смогу. Поэтому вы остаетесь. Утром активируют портальную сеть, и я выведу вас, куда скажете.

— А…

— Мать уходит рано, мы не столкнемся, не волнуйтесь.

На самом деле я не думала о мисс Милс. Хотела сказать, что должна вернуться в общежитие тем же путем, что и вышла, чтобы моя охрана могла поутру встретить меня у крыльца. Но, подумав, махнула рукой.

— Утром — в лечебницу, — согласилась на предложение Саймона. — Но на кровати ляжете вы. В кресле вам будет неудобно. А я…

Посмотрела на кровать. Места на ней хватило бы для двоих. Но не в мире, полном условностей… которые мы сегодня то и дело нарушаем…

Саймон проследил за моим взглядом и кивнул:

— Я лягу справа, вы — слева. Одеяло берите себе.

Приятно, когда тебя понимают без слов.

Еще приятнее, сняв сапоги, растянуться на постели и закрыть глаза.

— Вы же не считаете меня распущенной? — спросила я боевика, устроившегося с другого края.

— Нет, — заверил он. — Распущенной — нет.

«А какой?» — хотела спросить я, но сама придумала ответ.

Не от мира сего.

Мне снился сон.

Обычно, когда спишь, не понимаешь, что все не по-настоящему. Но сейчас я точно знала: это сон. Только во сне можно висеть в безбрежном космосе, наблюдая вокруг себя движение сверкающих мириадами звезд галактик.

Завораживающее зрелище. Волшебное, нереальное…

Угнетающее.

Несложно осознать себя одной из многих женщин в жизни мужчины, одним из сотни винтиков в махине огромного предприятия, одной из нескольких тысяч студенток магической академии… песчинкой в океане… Но совсем другое — почувствовать себя ничтожной пылинкой в безмерности Вселенной. Понять, что ты — никто и ничто, пустота в пустоте, и сказочные эти галактики, в которых непрерывно загораются и умирают миллиарды солнц и рассыпаются пылью сходящие с орбит планеты, никогда не узнают о твоем существовании, а если и узнают, то лишь на тысячную долю секунды и тут же забудут, отвлекшись на рождение очередной сверхновой. И ты никогда не поймешь, о чем они говорят между собой, зажигая и убивая звезды лишь для того, чтобы послать друг другу короткий сигнал…

Или поймешь? Увидишь, всмотревшись в закручивающиеся спирали туманностей? Услышишь в мерцании цефеид?

Если захочешь. Если тебе позволят…

— Кто вообще это придумал? — гневная изумрудная вспышка в звездном скоплении ближайшей ко мне галактики отдается в мыслях знакомым мальчишеским голосом.

— Драконы, — лениво отвечает расплывшаяся туманность, пронизанная сетью серебряных нитей.

— Очень смешно, Эллой. Предлагаешь вернуть их, чтобы все исправить?

— Это будет слишком просто, Мэй, — еще одна туманность вступает в разговор. Ее солнца горят золотом, а голос звучит нежным альтом. — Просто и неправильно. Ты найдешь другое решение. Ты уже его нашел… Да?

Она оборачивается ко мне… Туманность? Нет, девушка с длинными черными волосами и смуглой кожей, на которой блестит золотом рисунок-орнамент, стекая с лица на шею и ныряя за воротник белой блузки.

— Так лучше?

Вместо бескрайнего космоса — просторный конференц-зал. Крыши современного мегаполиса за высокими окнами. Длинный полированный стол, кожаные кресла. Вместо далеких галактик — мужчины и женщины в деловых костюмах. Похожи на людей, но не люди. Как и белобрысый мальчишка, сидящий во главе стола.

— Разве это по правилам? — спрашивает его пепельноволосая девица с чертами азиатки. — Ей нельзя здесь находиться.

— Она автор, — отвечает Мэйтин.

— Автор, — фыркает бритоголовый здоровяк. — Скажи еще, демиург.

— Все возможно.

— Все относительно, — поправляет здоровяк.

— Потому и возможно, — подмигивает мне верховный бог Трайса.

В наглухо застегнутом френче, с зачесанными на бок волосами он кажется старше и серьезнее, а беспечность выглядит немного фальшиво. Но я улыбаюсь в ответ.

— Какая разница? — красивый старик с густой пшеничной шевелюрой и окладистой бородой пожимает плечами. — У нас тут не одна проблема, а две. И если первую можно исправить с ее помощью, то вторую…

Он разводит руками, задевая сидящую рядом щупленькую брюнетку в темно-синем костюме. Та недовольно морщится, проводит рукой по щеке, словно проверяя, не исчезли ли с нее затейливо переплетенные серебристые линии, и выговаривает, задумчиво глядя сквозь меня:

— Да, это так. Она закончит свою историю на Трайсе и восстановит естественный ход событий и границы миров. Но к искажениям реальности она отношения не имеет.

— Она написала об этом, — напоминает девушка с золотым рисунком. Смотрит, ожидая поддержки, на Мэйтина.

— Не написала, — отмахивается пепельноволосая. — Конкретно об искажении — нет.

— Но она создала предпосылки к такому развитию событий, — говорит старик.

— Хочешь сказать, она все-таки демиург? — уточняет скептически бритоголовый.

— Я бы так не сказал, — заговаривает сидящий слева от верховного божества молодой мужчина. Длинными белоснежными волосами и сероватой кожей с рисунком белесых шрамов он похож на эльфа, но в глазах у него горит лиловое пламя, а кроваво-красные губы, приоткрываясь в улыбке, обнажают два ряда мелких, острых как иглы зубов. — Демиург — создатель миров. А как назвать создателя проблем?

— Мэйтин, — отвечает брюнетка в синем. — Это ему все время неймется. Зачем были нужны новые отражения? Я говорила, что хватит и эльфов. А он? «Они слишком похожи на нас, с ними скучно»! Зато с людьми теперь весело!

— Да-да, — соглашается полная дама с уложенными ракушкой синими волосами. Рисунок на ее коже тоже синий, а сама кожа — алебастрово-белая. — Это все он: а давайте создадим новые отражения, а давайте наделим их магией…

— А кто научил их переписывать судьбу? — «обвиняемый» строгим взглядом обводит божественное семейство. — Тоже я?

Небожители сникают. Все, кроме «зубастика».

— Драконы, — усмехается он, и я вспоминаю: галактикой его звали Эллой.

— Драконы, — ворчит Мэйтин. Смотрит на меня лукаво и немного виновато: — Разберешься?

— Разберусь, — отвечаю я, не подумав. Во сне плохо получается думать.

— Вот и славно, — хлопает он в ладоши. — Все слышали? Она разберется. Совещание закончено.

Что значит «закончено»? Я… Я не это хотела сказать!

Но сказать ничего не получается. Я ничто. Пылинка во Вселенной. Боги не слышат и не видят меня, если сами того не хотят.