Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези

— Расслабьтесь, Бет, — усмехнулся доктор. — Я не собираюсь посвящать вас в смертельные тайны или каяться в грехах. Но… вас это тоже касается в какой-то мере.

Если бы существовал приз за умение говорить загадками, он стоял бы на видном месте в кабинете Грина. А мне полагалась бы награда за любопытство.

Вслед за целителем я поднялась на третий этаж. Ощущение тревоги, которое я испытывала в присутствии этого человека, возрастало с каждой ступенькой, а когда он открыл дверь в одну из палат, желание развернуться и бежать прочь стало практически невыносимым.

— Потерпите, — сказал он, — мы ненадолго. И простите, я не предупредил, что знакомство будет односторонним.

Палата была маленькой, рассчитанной на одного человека, и такой уютной, что, казалось, из больничного коридора я перенеслась в чей-то дом и вошла в спальню. Цветочные горшки на подоконнике, коврик на полу, детские рисунки на стенах. На маленьком столике — букет пестрых хризантем в хрустальной вазе.

На кровати лежала женщина. Лицо, лишенное мимики, — не умиротворенное, не расслабленное — застывшее неживое лицо делало ее похожей на куклу. Очень красивую куклу. Точеный носик, четко очерченный алый рот, высокие скулы, тонкие брови и длинные черные ресницы. Вьющиеся волосы цвета темного шоколада…

— Миссис Ева Кингслей, — представил Грин. — Декан факультета прорицаний и пророчеств. Моя пациентка и основная причина того, что вы сейчас либо упадете в обморок, либо сбежите в другое крыло.

— А давайте пойдем к единорогу? — выдавила я.

— Давайте, — согласился доктор. — Встретимся на крыльце. Идите вперед. Бегите. Бегите, Бет.

Когда мы с друзьями только начали собирать информацию обо всем, что связано с исчезновениями, имя Евы Кингслей всплыло и тут же забылось. Она ведь ничем не могла помочь — всего лишь случайная жертва. Моя жертва. Я написала об этом. Придала истории загадочности. Надо же, даже декан прорицателей не смогла определить, что случилось со студентами, и сама впала в кому, пытаясь увидеть, где они сейчас. А они сейчас нигде. Как и разум миссис Кингслей.

Я обхватила руками шею единорога и прижалась щекой к мягкой шерсти. В этот раз не пришлось звать и уговаривать. Он сам подошел, почувствовав мое состояние, и позволил себя обнять.

— Отпустило? — спросил со стороны Грин.

— Да, благодарю.

То-то он удивился моему приветствию-извинению. Я полагала, что подслушала нечто пикантное, а это был лишь разговор двух медиков, обсуждающих целесообразность дорогостоящего лечения. Для врача дорогостоящего.

— Леди Пенелопа права? — спросила я, прячась под пышной, но невесомой, как паутинка, гривой.

— Нет. Я контролирую процесс.

Ложь, которая не может меня обмануть, как бы уверенно ни звучала. Я ведь даже не человек с индикатором уровня магии. Я сама — индикатор. И понимаю, что никаким контролем тут и не пахнет. Если я при каждой встрече с ним чувствую негатив от этой связи, что должен чувствовать он?

— Вы с ней…

Любовники? Близкие друзья? Родственники?

— Соседи, — ответил Грин, без продолжения поняв вопрос. — Живем рядом. Всего-то в получасе ходьбы друг от друга.

— Снова язвите?

— Ничуть. Мы даже здоровались при встрече до того, как ее привезли в лечебницу уже такой. Правда, я был уверен, что имя у нее другое, какое-то цветочное — Роза или Виолетта. А ее муж, Роберт, подвозил меня однажды, порталы тогда сбоили из-за грозы. У него автомобиль…

Пышные усы и светлые, почти как у эльфа, глаза. Он приносит жене букеты ее любимых цветов и учит ее лечащего врача водить машину. Считает его хорошим доктором и не сомневается, что он поставит супругу на ноги. А тот бесится от бессилия и срывает злость на пустых бочках, понимая, что ничего не может сделать — только поддерживать жизнь в неподвижном теле, непрерывно подпитывая его собственной энергией.

— Потому вы и не любите хризантемы?

— Нет, — Грин усмехнулся, проследив ход моих мыслей. — Они мне никогда не нравились. Но теперь, — усмешка растаяла, оставив в уголках тонкого рта жесткие морщины, — терпеть их не могу.

И все же многое еще непонятно. Самое главное…

— Зачем? Почему так?

— Это единственный выход. Если разорвать связь, она умрет в течение суток.

— А если не разорвать, сколько протянете вы?

— Вы слишком хорошо обо мне думаете, Бет. Или плохо. Смотря что вы больше цените в людях: чуткость и сострадание или трезвый расчет. Ваша наставница подозревает меня в избытке первого. Хочет рассказать Роберту Кингслею, во что обходится лечение его жены, и надеется, что он, как порядочный человек, не примет подобной жертвы.

— Но это не жертва для вас?

— Жертвенность не в моей натуре.

— А что в вашей? Бросать вызов смерти и побеждать любой ценой? Леди Пенелопа права, вы не знаете, когда нужно остановиться. Что с вами не так? Почему вы настолько не цените собственную жизнь? Мне неизвестны все случаи, но вспомнить того же эльфа: представляете, что с вами сделали бы, умри он на операционном столе? Ни один целитель… нормальный целитель не исключал бы такой возможности и хорошо подумал бы, прежде… Разве что сам умирал бы…

Новое предположение казалось логичным и отчего-то совсем не страшным. Напротив, это объяснило бы все, сделало понятным. Непонятное меня пугало. Даже в присутствии единорога.

— Вы умираете? — задала я вопрос в лоб. — Что-то неизлечимое? Рак?

— Помилуйте, Бет, — рассмеялся Грин. — Зачем мне рак? У меня кошка. А жизнь… Это и есть моя жизнь. Разве она плоха?

— Кроме того, что может оказаться слишком короткой?

— Я знаю свой предел. И, что бы вы с леди Райс ни думали, готов разорвать связь в случае угрозы. А до этого буду искать решение.

— Хорошо, — кивнула я. — Правда, вы молодец. Чудотворец, талантище, посланец и любимец богов. И при этом разумный человек.

— Это был сарказм? — уточнил доктор.

— Он самый. Прячу под ним зависть к вашему гению.

— Не стоило. Мне нравится будить в людях низменные чувства, а зависть — как раз из их числа. Но продолжайте. Вы, кажется, хотели о чем-то спросить?

— Да. Зачем вы мне это рассказали?

— Просто так? — предложил он вариант. — Каждый временами испытывает потребность выговориться… Нет? Тогда потому, что вы тоже невольно страдаете от негативных последствий и имеете право знать, чему обязаны… Снова не то? Неужели сложно поверить, что мне неприятно, когда красивая девушка млеет в моем присутствии вовсе не по той причине, которая польстила бы моему самолюбию? Боится меня, считает чудовищем, вот я и решил оправдаться. Глядите-ка, я не монстр, а благородный герой!

— Долго вы собираетесь паясничать? — спросила я холодно.

— Планировал еще пару минут. Но если вы против… — Грин посмотрел на меня. В серых глазах не было и намека на насмешку. — Вы не спросили, что случилось с Евой Кингслей. Впрочем, это ни для кого не секрет. Но немногие знают, как с этим делом связаны вы. То ли случайная жертва, которую лишь вскользь зацепило темными чарами, то ли магическая аномалия. Зачем я рассказал вам? По многим причинам. Возможно, даже та чушь, что я сейчас нес, — чушь лишь наполовину. Но главное — я хотел, чтобы вы увидели и поняли, зачем нужны мне.