Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези

Наставница все еще злилась на Грина и, видимо, на меня за то, что я ушла с ним без объяснений, но сама этих объяснений не требовала, и, вернувшись в кабинет, я уселась в своем углу, закрылась учебником и развернула записку.

«Встретимся, когда меня выпишут?» — гласила таинственная надпись.

«Не дождешься!» — написала я поверх каракуль Владиса и, смяв, отправила записку в корзину. Он же медиум, должен почувствовать ответ. Достала чистый лист и записала вычитанное в клетчатой тетрадке название. Схожу в библиотеку и найду по каталогам. Знать бы еще, в каком разделе искать.

— Психиатрия? — подсказал голос с небес.

Я вздрогнула и с облегчением вздохнула, увидев неслышно подошедшую леди Пенелопу.

— Решили отвлечься от анатомии? — она взглядом указала на отложенный мною листок.

— Я? А, да… решила…

— Но у вас ведь только общая психиатрия. Зачем настолько углубляться? Или вам интересна эта область медицины?

Вопрос прозвучал как обвинение. После того как я призналась, что не планирую посвятить жизнь акушерству, наставница во мне разочаровалась. А изменить акушерству с психиатрией было, очевидно, страшнейшим из возможных грехов.

— Встретилось в тексте, — я стыдливо прикрыла «тиморис» учебником. — Хотела разузнать подробнее. А вы не…

— Нет, — отрезала леди Райс. — Боюсь, я некомпетентна в данном вопросе. Спросите у Грина, если вам интересно.

— Не так уж и интересно, — улыбнулась я миролюбиво.

Пойти сейчас к заведующему — лишиться доброго расположения наставницы если не навсегда, то надолго. С Грином-то она помирится, в крайнем случае простит его посмертно, а мне нужно соблюдать осторожность и нейтралитет, если хочу сдать экзамены и учиться дальше. Поэтому я высидела положенное время с леди Райс, даже сходила с ней в смотровую, когда доставили новую пациентку, и была досрочно амнистирована.

Но, уходя, заглянула к Грину.

— Простите, доктор, у меня вопрос по психиатрии, и леди Пенелопа посоветовала обратиться к вам. Только не говорите ей, что я заходила.

— Психиатрия? — уточнил он, судя по лицу, прокручивая в уме то, что я только что сказала. — Ну да, я так и понял. Что за вопрос?

— Тиморис рассеянный, класса «С», — отчеканила я без бумажки.

В обращенном на меня взгляде промелькнуло удивление и — неожиданно — тревога.

— С вами все хорошо, мисс Аштон? С утра были расстроены, теперь интересуетесь эфирными образованиями, вызывающими параноидную шизофрению.

— Это для экзамена.

— Я говорил, что не терплю лжи? — высказал Грин резко. — Тиморисы — это не общий раздел. И не тема третьего курса.

— Я…

— Повторюсь: мне нет дела до ваших секретов. Не хотите объяснять — не объясняйте. Но не лгите. Возьмите справочник: шкаф слева от вас, третья полка, темно-красная обложка.

— Спасибо, — пролепетала я, найдя нужный томик.

— Куда? — рявкнул доктор, когда я попятилась к двери. — Читайте здесь! Этак все мои книги к вам перекочуют.

Всего одну книгу дал, а разговоров-то…

Нужные мне тиморисы, рассеянные и класса «С», занимали в справочнике всего один абзац. Но большой. И озадачил он меня серьезно.

— Благодарю, доктор, — я поставила книгу на место. — Простите за беспокойство.

— Бет, вы… — в его голос вернулись озабоченные нотки.

— В порядке, — улыбнулась я, прежде чем выйти за дверь.

Просто у меня шизофрения. Как говорится, quod erat demonstrandum.

Тиморис — это тоже латынь. В смысле, драконий альс. Timoris — страх. Когда он рассеянный, да еще и класса «С», — речь о подсознательном страхе. Тиморис, проникая в человека, делает этот страх навязчивым, что со временем приводит к развитию психических отклонений, для лечения которых иногда используются те же тиморисы: врач лично или через медиума призывает их, чтобы определить, какие именно страхи терзают пациента.

Получается, мой подсознательный страх — Элси?

Я думала об этом всю дорогу до ректората, куда отправилась, минуя столовую, и пришла к выводу, что так и есть. Мой страх — Элси. Я боюсь, что она вернется и вытолкает меня обратно в мой мир. Мэйтин, интриган белобрысый, мог бы сразу объяснить. А заодно сеанс психотерапии мне устроить, потому что, хотя тайный страх и стал явным, легче мне не сделалось.

У двери в приемную ректора мысли сменили ход, и, если бы встреча с тиморисом состоялась сейчас, он говорил бы со мной голосом Оливера Райхона. Потому как Элси когда еще вернется, а Оливер уже тут.

— Добрый день, милорд, — поздоровалась я, остановившись перед его столом.

— Здравствуйте еще раз, мисс Аштон. Присаживайтесь. Читайте.

Он пододвинул ко мне отпечатанное на официальном бланке академии письмо. Увидев, кому адресовано послание, я быстро прочитала его от начала до конца.

— Не хватает только моей подписи, — сказал ректор, когда я, задыхаясь от негодования, отложила листок, который хотелось разорвать в клочья.

— Вы этого не сделаете!

— Вы не оставили мне выбора. Приходится рекомендовать лорду Арчибальду забрать вас домой до разрешения возникших в академии проблем. Если я не в состоянии обеспечить вашу безопасность, пусть этим займется ваш отец.

— Вы блефуете! Я нужна вам. Без меня вы не разберетесь с этим делом!

— Будет трудно, не спорю, но у меня появится дополнительное время — то, которое я сейчас трачу, чтобы убедиться, что вашей жизни и здоровью ничего не угрожает.

— Блефуете, — повторила я. — Знаете, что я не уеду. Я совершеннолетняя, и мне не нужно согласие родителей, чтобы продолжить учебу.

— Согласие — нет. А деньги на оплату обучения?

— Подам ходатайство на выделение стипендии.

— Вы — и стипендиатка? — заинтересовался ректор. — Переедете в другое общежитие и будете питаться за общим столом?

— Без проблем, — я с вызовом посмотрела ему в глаза. — Еще и работу найду, чтобы хватало на мелкие расходы. Пойду санитаркой или сиделкой в лечебницу — там нужны люди. Особенно в ночную смену.

— Работа как раз для вас, — проговорил Оливер мрачно. — Вам же по ночам не спится. Но стипендию вы не получите. Вы не сдали экзамены для перевода.

— Сдам.

— И магическую практику? Не советую продолжать спор, мисс Аштон. Добьетесь того, что вас исключат как не прошедшую аттестацию.

Он блефовал, и при желании я могла его дожать. Хлопнуть дверью и идти паковать вещи: сами же папеньке писали, милорд! Или все-таки к Грину? Так, мол, и так, господин доктор, из академии меня выперли, а я уже прониклась медициной и единорогами, и, если нужна вам еще в роли мыши, будьте добры пристроить меня каким-никаким младшим персоналом.

Только вот Оливер тоже понимал, что скандал мне не нужен. Не нужно, чтобы завтра примчался отец, который и слушать не захочет о моем совершеннолетии, а молча упакует вместе с багажом — и прощай, академия, прощай, теперь уже навсегда, магия.