Даха Тараторина - Равноденствие

– Возможно. Да, вполне может быть, что ведьмы умрут без этой связи. Я очень сомневаюсь, но такая вероятность есть. Только вероятность. А знаешь, что будет точно? Земля, из которой они тянут Силу, ради так называемого дара, эта земля, которой сейчас не хватает, чтобы питать всех, снова начнёт родить. Как давно в Витании засуха? Сколько лет две третьих урожая гибнет, не дождавшись осени? А знаешь, когда урожай был хуже всего? Ты ведь умная девочка, догадаешься: перед восстанием сто лет назад. Когда ведьмы были сильнее всего, земля трескалась от голода. А когда мы перебили проклятых тварей…

– Кг-кх, – тактично обратила я на себя внимание.

– Прошу прощения, слегка увлёкся. Когда ведьм стало меньше, когда большинство Источников разрушили, урожай волшебным, прости за неуместное слово, образом начал радовать селян. Но чем дальше, тем хуже. Дар просыпается в очень многих, хоть, возможно, этого пока и не видно. Земля снова скудеет. Я не хочу повторения войны, Вирке. Ты, возможно, считаешь меня хитрым тираном, но моя цель – избежать бойни, а не спровоцировать её. Да, возможно некоторые ведьмы погибнут. Но выживет целое королевство.

– И вы готовы рискнуть?

– Я – да. Я был готов с самого начала. Вопрос, хватит ли смелости тебе. И помни, ты не просто спасёшь королевство, не только в зародыше задушишь революцию, ты освободишь тех, кого мучает Сила. Тех, для кого этот дар – проклятие. Лишь твоя мать понимала, какой это груз. Как родиться в сетях и не иметь возможности порвать их. После смерти Пары она узнала, насколько это тяжёлая ноша. И, полагаю, тебе досталось её отношение к магии, – Рикмас склонился над столом, вблизи рассматривая разбросанные камни. Ворот туники смялся, ненадолго позволив блеснуть спрятанному под ним вороху амулетов. Советник, оставшись недовольным рассматриваемым камнем, тянувшем на стоимость безбедной жизни пары поколений деревенских жителей, небрежно подбросил на ладони, поймал и посмотрел на меня сквозь него. – Вирке, почему же ты хочешь разорвать связь? Твоя пара жива. Казалось бы, будьте счастливы.

Я уставилась на своё заалевшее отражение в чаше с вином. Красное – винное – и синеватое – в камне, оба выглядели чужими, словно каждое – несостоявшаяся жизнь. Выбрать бы какую-то одну, но всё кажется неправильным, невозможным и, самое жуткое, необратимым.

– А вы не думали, что живая Пара – это не меньшая боль, чем мёртвая? Что если я хочу чего-то другого? Что если не желаю, чтобы мою жизнь кто-то написал за меня? Быть может, я не хочу годы провести запертой в стенах замка, не хочу повторить судьбу десятков, сотен поколений Ноктис де Сол до меня и умереть там же, где родилась. Может я даже хочу полюбить кого-то другого!

Рикмас дёрнулся и отвернулся. Закопался в груде камней, не успевая рассматривать, отбрасывая один за другим в сторону. Один изумруд скатился со стола, ударился о широкую резную ножку и отлетел в угол, в ворох порванных бумах да там и остался.

– Ты хочешь свою собственную жизнь, – его голос исказился вновь наполненным бокалом, который он опять залпом осушил, не предложив повторения мне. – Я понимаю тебя. Прекрасно понимаю. И верю, хотя и не должен бы. Я не глуп, Вирке, и видел слишком много предательств, чтобы просто так решить, что ты говоришь правду. Но я, знаешь ли, благодаря Брианне побывал в голове твоего брата. Он несколько настырен, верно?

– И крайне требователен, – кивнула я.

– Полюбить кого-то другого, – Рикмас почему-то засмеялся и снова налил вина. Повторил задумчиво, не глядя на меня. – Полюбить кого-то другого… Что ж, Этне не представился такой шанс. Так давай сделаем всё, чтобы он был у тебя.

Рикмас поднял почти опустевшую бутыль, но передумал и, игнорируя чашу, приложился к горлышку.

– Не думай, что я верю тебе, леди Ноктис де Сол, – со странным отвращением произнёс советник. – Но я верю, что больше всего на свете ты хочешь избавиться от этой связи. Ты ведь понимаешь, как это непросто?

– Догадываюсь. Но надеюсь, что вы потратили годы на изучение, – я кивнула на заваленный стол, – не зря. Если кто-то сумел найти разгадку, то это вы.

– По крайней мере, я близок к ней. Но, Вирке, это будет больно.

Я опустила ноги на пол, показывая, что готова идти:

– А когда-то бывало иначе?

– Думаю, так ещё не бывало…

Я подошла к столу, ковырнула пару не заинтересовавших камешков и с вызовом повернулась к Рикмасу, стоящему так близко, что ни одним этикетом не оправдаться. Он ведь не молод. Худой, понурый, он казался, скорее, больным, чем старым, но он не был молодым. Да и кто умудрится дослужиться до советника в двадцать лет? Сорок – другое дело. Мужчина с ещё острым умом, но повидавший достаточно, чтобы понимать, кому можно верить, а кем жертвовать. Он ведь не молод. Но и не стар.

Я пробежалась пальцами по крохотным пуговичкам наглухо застёгнутой туники, остановилась на верхней и ловко высвободила её из петли. За ней вторую и третью. Под одеждой призывно мигнул амулет, которого не должно существовать.

Я вспрыгнула на стол и оттянула воротник на себя, склоняясь к уху Рикмаса:

– Тогда откуда мне знать, что мы с братом после всего этого останемся в живых?

Советник перехватил шаловливые пальцы, не дав коснуться заветных камней. Мягко, но уверенно отвёл мою руку в сторону:

– Потому что я дал обещание вашей матери, – холодно шепнул он в ответ.

Подвалы мне не нравились. Затхлые, тусклые, воняющие сыростью и безысходностью. Но спускаться приходилось именно туда. Советник вежливо подавал руку, помогая ступить на сколотые или особенно скользкие ступеньки, но сам постоянно задевал их мысками сапог, шипел и шмыгал носом, как если бы делал нечто, что приносило ему немало страданий.

– Понимаю, что атмосфера не самая приятная для молодой женщины, но уверяю, сделаю всё, чтобы твоё пребывание оставалось комфортным. К сожалению, большинство нужных инструментов находятся внизу. Знаешь ли, не хотелось нервировать короля. Вальдинг не слишком высокого мнения о Круге.

– Разве о необходимости держать в темницах и пытать невинных женщин можно думать хорошо? – подняла бровь я.

Мужчина вздохнул, убрав ладонь и горестно приложив ко лбу именно в тот момент, когда я оступилась и ойкнула, подвернув ногу.

– О, прошу прощения. Задумался. Боюсь, здесь ты довольствуешься слухами. Каждой из ведьм предлагалось сотрудничать добровольно. Ни одну из них я не отправил в темницу, не поговорив и не попытавшись объяснить, чего хочу добиться. Некоторые, как, например, Брианна, жили в своё удовольствие. Правда, как видишь, верности это не прибавило.

– Какой кошмар! – деланно возмутилась я. – Кусает руку, которая её кормит!

Советник, подслеповато щурясь, принялся искать нужный ключ. Остановился на самом большом, правда, не покрытым толстым слоем ржавчины, а отполированным до блеска.