Марина Эльденберт - Танцующая для дракона [litres]

– Зачем?! – вырвалось у меня, едва мы вышли за двери.

Даармархский не ответил, а в следующий миг к нам уже шагнул хаальварн и, коротко склонив голову (быстрое почтительное приветствие), произнес:

– Служанку допросили, местр. Она во всем созналась.

Служанку?

Даармархский отдавал какие-то распоряжения, пока мы сюда шли, но в памяти мало что отложилось.

– Она действительно присыпала сладости. Склянку с ядом ей передала ваша наложница Ибри.

Вспышкой-воспоминанием в памяти зазвучали слова Аннэри о том, что она видела служанку Ибри на кухне, потому что ее госпоже якобы стало нехорошо.

Аннэри, которой больше нет.

Я почувствовала, как кулаки сжались сами собой.

– Что прикажете делать дальше?

– Следуйте за нами. – Даармархский кивнул хаальварнам, а после взглянул на меня: – Руку, местра Ильеррская.

Я положила ладонь поверх его руки, чувствуя, как бешено колотится сердце. Вихрь обрушившихся на меня чувств грозил испепелить раньше, чем я сделаю первый шаг рядом с ним, и только подобающая происхождению выдержка, закаленная обстоятельствами, позволила мне не наделать глупостей. Мы шли рядом: повелитель Даармарха и я, и все, кто встречался нам на пути, невольно останавливались. Провожали взглядами нас и чеканящих шаг хаальварнов.

Кому, как не мне, знать, насколько быстро расходятся новости во дворце. Спустя несколько часов об этом будут говорить уже все его обитатели от служанки до… Хеллирии. Мысль о ней почему-то пришла не ко времени и не к месту.

«Избавься от нее, Вит. Избавься, пока не поздно».

Ибри ненавидела меня, это правда, но была ли у нее возможность достать такой дорогой яд?

Осознание этого обрушилось на меня в ту самую минуту, когда мы вошли в крыло наложниц. Через зал, в который я впервые ступила чуть меньше месяца назад. Забытый всеми прайнэ молчал, девушки ахали и прикрывали ладошками рты. Разумеется, весть о попытке неудавшегося отравления до них еще не добралась, поэтому сейчас они смотрели на нас во все глаза.

– Местр. – Мэррис коротко поклонилась. – Теарин…

– Распорядись, чтобы вещи местры Ильеррской подготовили к переезду.

В широко распахнувшихся глазах женщины отразилось изумление, и эхом его по музыкальному залу пронесся общий вздох.

– Да, местр.

– Ибри сейчас у себя?

– Да, ей с утра нездоровилось, сейчас она отдыхает. Вы желаете ее видеть?

– Нет. – Даармархский кивнул хаальварнам. – Арестуйте эту женщину и сопроводите в подземелье. Завтра на рассвете она будет казнена за попытку убийства местры Ильеррской и убийство ее служанки.

В широко распахнутые глаза Мэррис плеснул ужас, он передавался, как тревожные огни на замковых стенах, от девушки к девушке. Кто-то ахнул, краем глаза увидела, как Риффа осела на диван. Остальные переглядывались, но чувства и лица сливались воедино, потому что сейчас мне приходилось подстраиваться под широкий шаг Даармархского. И пытаться самой не сойти с ума.

Завтра на рассвете.

Ибри.

Ибри, которой предстояло покинуть гарем в самое ближайшее время. Ибри, которая трусила даже нападать на меня, если была одна.

– Витхар, – произнесла негромко, стоило створкам дверей сомкнуться за нами. – Ибри сильная, только когда вокруг ее окружение. Зачем ей это, если она должна вот-вот уехать?

– Не сейчас, Теарин.

– Нет, сейчас. – Я невольно повысила голос. – Ибри слишком удобная мишень на роль убийцы. О нашей ссоре знали слишком многие, точно так же как и о вашей привязке. Как ты вообще позволил такому случиться?

– Это не должно тебя волновать.

Сказано было так жестко, что мигом расхотелось продолжать разговор.

– Меня волнует другое. На привязку слишком многое можно свалить, а я не уверена в том, что это сделала она.

– И кто же это сделал, по-твоему? – Взгляд Даармархского испытующе скользнул по моему лицу. – Ты слышала то же, что и я.

– Я слышала многое, – отрезала я. – В том числе то, что твоя сестра хотела от меня избавиться.

Рука под моей окаменела.

– Я прощу тебе эти слова, Теарин, только потому, что ты сейчас не в себе.

– Не в себе?! – выдохнула я. – Да, пожалуй, я сейчас не в себе. Мой брат жив только благодаря тебе, и благодаря тебе теперь все знают мое имя. Знаешь, что я думаю, Витхар? Думаю, что ты считаешь в точности так же, потому что иначе не предложил бы участвовать в отборе и не назвал местрой. От местры, особенно от претендентки на трон, избавиться сложнее, чем от наложницы с клеймом таэрран! Скажешь, я не права?!

Я задыхалась, мне не хватало воздуха, но, к счастью, мы уже пришли.

Даармархский втолкнул меня в комнаты, легкий шелест занавесей перебил резкий удар двери.

– Никогда не смей говорить о моей сестре в таком тоне, Теарин, – прорычал он мне в лицо. – Никогда не смей посягать на мою семью. Я назвал твое имя, потому что посчитал нужным. Не заставляй меня об этом жалеть.

– Ради моей безопасности? – Я рассмеялась. – Это ты скажешь Горрхату, когда он придет за нами?

Взгляд его полыхнул: надо же, задета драконья гордость!

– На моих землях ты принадлежишь мне.

Принадлежу.

Принадлежу и принадлежала с самого начала, я – собственность Витхара Даармархского, а приставка «местра» – всего лишь глупый самообман.

– Я не стану участвовать в отборе, – выдохнула ему в лицо. – Я не собираюсь бороться за твое внимание на глазах у всех, как дрессированная виари.

– Станешь, Теарин. Это приказ.

Жестокость в его голосе словно крошилась о кожу битым стеклом.

– Допроси Ибри ментально, – сказала я и отвернулась.

И вздрогнула, когда за моей спиной хлопнула дверь.

– Местра Ильеррская, все готово. – Служанка поклонилась и отступила в сторону, открывая взгляду разложенные по сундукам наряды и прочее.

Такого количества вещей у меня не было с той самой поры, когда я действительно была местрой Ильеррской, вот только в те годы никто не мог приказать мне участвовать в отборе.

Взгляд скользнул по дымке стелющихся по полу занавесей, по разбросанным подушкам, на которых кверху пузом (чтобы это самое пузо проветрить из-за не отступающей даже к вечеру духоты) спал Дири.

Вспомнилось, как совсем недавно мы сидели на них рядом с Аннэри, и тоска сдавила сердце.

– Благодарю, – чуть более сухо, чем могла бы, отозвалась я и снова отвернулась к окну.

Я стояла у этого окна, должно быть, несколько часов: с той самой минуты, как проснулась. После случившегося у дверей выставили охрану, и я ненадолго прилегла на диванчике. А открыла глаза, когда закатное солнце бликами уже расплескалось по воде, оттеняя комнату мягким розовым светом. Наверное, в сложившейся ситуации это был лучший выход, потому что иначе напряжение свело бы меня с ума.