Эрик Л’Ом - Магия невидимого острова [litres]

– Это происходит не сразу, мой мальчик. Но можешь не сомневаться, позвоночник воспримет эту энергию даже без твоего участия. Давай пока поболтаем: кажется, вчера у тебя был ко мне какой-то вопрос?

Вчерашний день они посвятили повторению всех двадцати четырёх графем, как ни старался Гиймо перевести разговор на происшествие с тенью.

– Да, учитель! – воскликнул он. – Мне хотелось узнать…

– Не забывай прижиматься спиной к дереву! Я тебя слушаю.

Гиймо принял правильную позу и продолжил:

– Как вам удалось выйти из скалы?

Колдун засмеялся.

– Я ведь не сидел внутри скалы, мой мальчик! Я устремился к тебе по путям, проложенным в Вирде. Сначала я вычислил траекторию, подобно тому как мореплаватель прокладывает маршрут по карте с помощью компаса; потом проник в Вирд, проскользнув внутрь дуба, и вышел из неё, пронзив скалу. Вот и всё!

– Всё?! – Гиймо никак не мог представить себе такое путешествие. – Находясь в лесу, постучаться в древесный ствол и войти в открывшуюся дверцу? Проскользнуть в люк в камне – и очутиться на пляже? Немыслимо!

– Не так уж немыслимо, Гиймо! Просто несколько утомительно. К тому же требует владения магией и хорошего знакомства с Вирд. Лучше расскажи, как бы ты это сделал сам?

– Я?! – изумился ученик.

– Да, как бы ты открыл дерево и гору, чтобы войти в Вирд и выйти из него?

– Я… Я бы…

– Подумай! – твёрдо произнёс Кадехар. – Я подожду.

– Ну, я бы… Я бы призвал на помощь Редху – повозку, графему путешествия.

– А потом? – просиял колдун. – Как бы ты вычислил траекторию и ориентировался в Вирде?

– С помощью Пертро, графемы, похожей на мешочек с игральными костями. Она служит проводником в Вирде, – ответил Гиймо уже более уверенно.

Колдун поощрительно стиснул ему руку.

– Браво, мой мальчик! Ты начинаешь кое-что понимать! Но пока это теория. Практика несравненно сложнее и опаснее. Расскажи-ка старинную поэму мудрости обучающихся колдовству.

– «Умеешь ли ты рисовать? Умеешь ли толковать? Умеешь раскрашивать графемы? Умеешь ли их испытывать? Умеешь спрашивать? Умеешь жертвовать? Умеешь предлагать? Умеешь задумывать? Лучше не спрашивать, чем слишком много жертвовать; дар всегда вознаграждается. Лучше не предлагать, чем задумывать слишком много…»

– Настанет день, – подхватил Кадехар, – когда ты поймёшь смысл этих фраз. А сейчас знай, что, прежде чем колдовать, надо научиться хранить скромность и осторожность. Вижу, ты хочешь спросить что-то ещё…

Гиймо ёрзал, как всегда, когда его жёг какой-нибудь вопрос.

– Мэтр Кадехар, какую позу вы приняли на пляже перед тенью Тома?

– Хороший вопрос! Это была стадха – поза, воспроизводящая форму одной из графем, придающая ей больше силы. Тогда, изнурённый путешествием в Бирде, я принял позу Нодхиз, графемы бедствия, помогающей отражать волшебные нападения и сопротивляться физической силе. Хочешь узнать ещё что-нибудь?

– Нет, учитель, – задумчиво ответил Гиймо. Он всё лучше понимал, как долго ему предстоит брести по дороге ученичества.

– Тогда оставь меня. Я устал. Рыцарь, воюя, не может не пострадать. И колдун не может безнаказанно творить волшебство. Ступай, мой мальчик. До завтра!

Друзья ждали Гиймо и очень обрадовались, что он пришёл пораньше. На радостях они решили собрать провизию для пикника и провести ночь под звёздами, у костра.

– Вы уверены, что нам не надо опасаться Корриганов? – уже в десятый раз спрашивала Коралия, напуганная историями об этих тварях.

– Совершенно уверены, – устало отвечал Ромарик, закидывая на спину рюкзак. – Скажи ей, Гонтран, мне уже надоело!

– В это время года, прекрасная принцесса, Корриганы пляшут только вокруг менгиров [3] Вертикально установленный необработанный камень, выполнявший ритуальную функцию. Считается первым рукотворным сооружением человека. и дольменов. Нам достаточно найти место, где нет ни того ни другого. К тому же с нами свирепый рыцарь и могущественный колдун.

– Обхохочешься! – фыркнул Ромарик. – Лучше скажите, кто потащит еду? Уж точно не дохляк, которого опрокинет первым порывом ветра!

– Хватит, ворчуны! – прикрикнула на них Амбра из кухонной двери. Хлопнув в ладоши, она скомандовала, подражая учительскому тону: – Поторапливаемся!

Медленно темнело. Им пришлось долго брести, прежде чем нашлось удобное местечко: рядом с ясеневой рощей, среди низких валунов, облепленных лишайниками. Ребята разожгли костёр, испекли в золе картошку, накололи на прутики и зажарили над углями колбаски. Наевшись, они принялись рассказывать невероятные истории, от которых смеялись до упаду, и петь старинные песни страны Ис, знакомые всем поколениям. Ромарик и Коралия завели оживлённый разговор о давних временах. Он восхвалял отвагу рыцарей, она – наряды дам, о которых можно было судить по сохранившимся гобеленам. Гонтран достал из чехла ситару.

– Как хорошо! – вздохнула Амбра, откидываясь на спину – такая поза лучше всего соответствовала грустному звучанию инструмента.

– Жаль, что вся жизнь не может быть похожа на этот вечер, – проговорил Гиймо. Улёгшись с ней рядом, он заложил руки за голову и устремил взор в звёздные небеса.

Темнота скрывала их лица, но не блеск глаз. Взволнованный близостью девочки, Гиймо повторил про себя: «Жаль, что так не может пройти вся жизнь…»

– Чем займёмся сегодня? – ныла Коралия.

Погода испортилась, все устали от недосыпа и бесконечных забав. Утро они уже провели на ковре в комнате Гиймо без всякого дела. Так же бездарно мог пройти и остальной день, если никто ничего не предложит.

– Надо что-нибудь придумать! – не унималась Коралия. – Ведь не часто у Гиймо бывают выходные!

Кадехара срочно вызвали в один из монастырей Гильдии, и его ученик неожиданно получил передышку.

– Может, в кино? – предложил Гонтран.

– Хорошая мысль! – согласилась Амбра. – Что показывают в Троиле на этой неделе?

– Кажется, старый фильм о машинах, позволяющих путешествовать во времени, – сказала Коралия.

– Ну, кто «за»? – спросила Амбра.

Все подняли руки, хотя и без особой охоты. Но делать было нечего, поэтому годилось любое предложение.

– Какого тебе мороженого, Амбра? – спросил Гонтран.

– Ванильного.

– А тебе, Гиймо?

– Такого же, спасибо.

– Гиймо, у нас одинаковые вкусы! – громко воскликнула девочка, так что на них стали оглядываться. – Это знак!

Глаза мальчика гневно сверкнули, призывая её замолчать. Гонтран и Ромарик хихикали в кулак.

Напрасно Гиймо после ночёвки на природе решил, что между ним и Амброй установилось перемирие. Она уже несколько дней не дразнила его, чему он был бесконечно рад… Но вот его спокойствию настал конец, и Гиймо горестно вздохнул. Неужели девочки не знают более интересного занятия, чем цепляться к мальчишкам? Он заёрзал в кресле.