Руслан Михайлов - ГКР-3. Второй Великий Катаклизм

- БАРСИ-И-И-И-ИК! – завывший в голос Бом закувыркался в грязи, заколошматил руками и ногами. Его выгибало дугой, он яростно бился головой о камень мостовой, грыз его клыками - БАРСИ-И-И-И-ИК!

- Что же мы наделали! – белокурый юный воин зажал себе рот латной перчаткой, глядя на скорбящего Бома – Что же мы наделали…

- Убытки, горе и смерть! – вот что вы принесли с собой в наш город! – я резко шагнул вперед и ткнул пальцем в грудь старца.

Шмяк.

Я успел увидеть что-то мелькнувшее с неимоверной быстротой. И меня не стало.

Вспышка.

Кроваво-красный водоворот заполненный черными головастиками утянул меня за собой. И выплюнул через секунду – в десяти шагах от отряда жрецов.

- Мы не забудем его – Барсика – не скрывая слез, поведала мне согбенная годами старушка – Сойди с плиты, славный Росгард.

- Спасибо – с чувством поблагодарил я.

Проклятье… репутация делала свое дело. И «местные» жители Тишки мне верили безоговорочно. Раз я сказал, что Барсик был – стало быть он на самом деле был.

- За что убили вы меня? – подтягивая трусы, гневно вопросил я, быстрым шагом направляясь к собственному трупу – серебристому сгустку тумана лежащего у ног оторопевшего старца – За правду? Решили заткнуть мне рот? Не получится! Почто принесли нам горе вы и смерть? Кто возместит убытки! Кто вернет нам Барсика?! Кто исцелит нанесенные вами раны душевные?! А?!

Мой палец снова попытался ткнуть в грудь открывшего рот старца.

Шмяк.

Кроваво-красный водоворот с головастиками охотно принял меня вновь в свои объятия. Тихо плакала на скамеечке охраняемая огромным камышовым котом старушка. Я ободряюще ей улыбнулся. И зашагал к отряду.

- Росгарда убивают раз за разом! Светлые жрецы разрушили город! – тараторил в магический микрофон корреспондент Вестника Вальдиры – Росгард продолжает сыпать справедливыми упреками! Порицает размашистость и небрежность жрецов Ивавы! Барсик! Это жестокое убийство потрясло местную общественность! Жители рыдают и не скрывают слез горя!

- Р-Р-РАХ! – старец топнул ногой, вдарил посохом.

И едва уловимо вздрогнувшие големы замерли. Бьющих из их плеч голубой пар начал исчезать. Ну да – только что охрана старца дважды прикончила выкрикивающего справедливые упреки игрока. Весело живут светлые и добрые.

- Молодец… - прогудел в грязь лежащий плашмя Бом – Такого я не ожидал, но молодец… БАРСИ-И-И-И-ИК!

- Кто вернет нам его останки? – умоляюще протянул я руки к старцу – Дайте хоть что-то для похорон… хотя бы лапку… что мы положим в гроб? Что будем целовать на прощание?! Что?!

- Что же мы наделали! – белокурый юный воин тяжело опустился на колени, уронил голову на грудь.

- БАРСИ-И-И-И-ИК! – клекочущий вопль изнемогающего от горя полуорка заставил меня содрогнуться – настолько был силен этот вопль.

Могу уверенно сказать только одно – запланированную старцем процедуру мы сломали. А нефиг было вводить танки в мирный город!

Я подступил ближе. Поднял руку, указал на жреца. И меня не прибили. Големы стояли неподвижно, обратившись в статуи.

- Не к твоим ли сандалиям прилип раздавленный небрежно Барсик? – хрипло спросил я – Не ты ли убийца? И не ты ли убрал защищающую город магию?

- Темную магию! – тут же пришел в себя старец и его посох врезал по голове светловолосого воина, заставив того подняться – Над городом витала темная волшба!

- Защитная магия – поправил я его.

В ВОСТОРГ над нами ударило три валуна, отскочивших и полетевших вниз. Я указал на них:

- Магия защищала нас от этого! Защищала надежно город от разрушения и горожан от смерти! Почему светлые жрецы богини Ивавы сорвали магию и обрекли город на разрушения и смерть?!

- Темная божественная магия витала над градом сим! – рявкнул старец так, что породил новое эхо и перекричал продолжающего причитать Бома – Темная!

- Город был защищен! А вы сорвали защиту!

- Мы избавили город от скверны! От части скверны его наполняющей – поправился старец, с суровым намеком взглянувший на меня.

- Вы лишили город защиты от страшных чудовищ!

- Ни одна тварь не вошла в пределы городские покуда!

- Покуда! – парировал я – А когда вы сделаете свои дела и покинете город – защитная магия останется? Или исчезнет вместе с вами? М? Невинные жители ждут ваших слов, о светлый жрец – на слове «светлый» я сделал настолько сильное ударение, насколько позволяли мои способности оратора. А способности мои так себе в этом плане… но вроде я был услышан.

Раскинув руки, я повернулся вокруг оси и огласил площадь долгим криком-вопросом:

- За что с города сняли защиту?

Воображение уже спасовало. Ахинея про сверчка Барсика была чистой импровизацией. И сейчас мне требовалось хоть чуток времени, чтобы собраться с мыслями или получить подсказку от друзей. Поэтому, покуда в голове и сообщениях пусто, попытаюсь усилить драматичность разыгрываемого спектакля.

А заодно…

Увидев вернувшуюся Киру, занявшую позицию рядом с плитой возрождения – разумно, но обидно, блин, где вера в силы и живучесть своего парня? – я написал ей короткое сообщение. Его же продублировал Орбиту. Для надежности.

Сообщение гласило:

«Пусть Аньрулл спрячется! В подвалах разрушенного храма, если не найдет места надежней! Но пусть спрячется!».

На мой вопль отозвался примелькавшийся уже на площади перед кланхоллом пьянчуга. Размахивая почти пустой бутылкой, ковыляющей неровной походкой, он направился к отряду жрецов, угрожающе размахивая кулаком. Старец шевельнул бровью… и пьянчуга выпрямился, отер лицо, с отвращением взглянул на пойло и отбросил бутылку будто обжегшись. С горестным гласом:

- Пить – зло! – он твердой поступью пошел прочь.

Вот это исцеление! Вот это его закодировало! Да любой человек с алкогольной зависимостью душу бы продал за такую процедуру… Невольно вспомнился рыбак Афросий… если я не ошибся с именем. Почему того рыбака не исцелили до того, как он наделал столько бед? Ведь он вроде и по храмам ходил…

- Вы – я повернулся и жестко глянул на величественного старичка, ломающего все мои планы – Вы вошли в город подобно темным отродьям несущим смерть и разрушения!

- Как ты смеешь?! Мы – Свет! И радость несем в сердца!

- Заметно! – я поочередно ткнул в разные стороны.

Указал на изуродованную брусчатку площади.

Ткнул пальцем в задетую одним из големов треснувшую стену – и та словно заметив мой жест, рассыпалась на кирпичи. Пара зевак едва успела отскочить.

Показал на крышу, чья черепица, после небрежного касания санстоуна решила, что пришла осенняя пора и решила осыпаться – к несомненному горю хозяина дома и всех, кто оказался рядом.

Не забыл я напомнить обвиняющим жестом о груде битого кирпича – минут десять назад бывшей небольшим курятником. Теперь сарайчик превратился в неряшливую куриную могилку.