Наоми Новик - Чаща

Марек вскинул на него глаза. В лице его впервые отразилась откровенная неуверенность: как будто принц увидел что-то недоступное его пониманию. Сокол оглядел строй всадников немигающим, пронзительным взглядом, словно пытаясь рассмотреть что-то невидимое. Марек воззрился на него. Сокол обернулся и чуть кивнул в знак подтверждения.

Принц вскочил в седло и приказал впереди стоящим солдатам:

— Расчистите нам поляну.

Солдаты принялись вырубать подлесок; к ним присоединились остальные, выжигая зелень и посыпая землю солью, пока не расчистили достаточно места, чтобы всем поместиться. Кони нетерпеливо тянули головы и жались друг к другу.

— Так вот, — обратился Марек к солдатам. Все взгляды устремились на него. — Вы все знаете, зачем вы здесь. Все вы отобраны один к одному. Вы родом с севера, вы лучшие из лучших. Вы последовали за мной в чародейскую Росию, вы встали стеной против их конной атаки; вы все покрыты боевыми шрамами. Перед тем как отправиться в путь, я спросил всех и каждого, согласны ли вы поехать в эту обитель мрака вместе со мною. Вы все до единого ответили «да». Что ж, я не буду клясться, что выведу вас отсюда живыми, но даю вам слово, что каждого, кто выйдет из Чащи вместе со мной, я осыплю всеми почестями, даровать которые в моей власти, каждый получит от меня рыцарские шпоры и земельный надел. Здесь мы форсируем реку как сможем и вместе поскачем дальше, возможно навстречу смерти или даже худшей участи, но как мужчины и воины, а не трусливые полевки.

К тому времени солдаты наверняка уже поняли, что Марек и сам не знает, чего ждать; что принц не был готов к тени Чащи. Но я видела: от его слов лица людей прояснились, засияли; все задышали глубже. Никто не запросился назад. Марек снял с седла охотничий рог: длинный, скрученный, из ярко отполированной меди. Принц поднес его к губам и что есть мочи затрубил громогласный боевой сигнал, дерзкий и звонкий, от которого сердце мое встрепенулось, хотя и не должно было. Кони били копытами, прядали ушами. Солдаты обнажили мечи и дружно взревели, вторя голосу рога. Марек поворотил коня и повел нас в едином порыве вниз по склону и в холодную темную воду; все прочие всадники последовали за нами.

Речной поток с силой ударил меня по ногам и, вспенившись, расступился перед широкой грудью моей кобылы. Мы двинулись дальше. Вода дошла мне до колен, потом до бедер. Лошадка высоко запрокинула голову и раздувала ноздри; цепко перебирая ногами по дну, она рвалась вперед — стараясь при этом не оступиться.

Где-то позади меня один из коней споткнулся и упал. Его тотчас же смело и швырнуло о соседнего всадника. Река подхватила и понесла их прочь — и поглотила обоих. Мы не остановились — остановиться было невозможно. Я искала в памяти хоть какое-нибудь заклинание, но ничего не придумывалось; поток оглушал меня своим ревом — а в следующий миг утопающие исчезли.

Принц Марек снова затрубил в рог. Он и его конь уже вскарабкались на противоположный берег; он шпорил скакуна, подгоняя его вперед, к деревьям. Один за другим мы выбирались из воды, мокрые насквозь, и, не задерживаясь, неслись дальше; мы с треском прорывались сквозь кусты, поспешая вослед Марекову пурпурному зареву впереди, торопясь на звук его звонкого рога. Деревья мелькали мимо. По эту сторону реки подлесок был светлее, стволы крупнее и дальше отстояли друг от друга. Мы уже не ехали шеренгой. Я видела, как другие лошади петляют между деревьями где-то рядом; мы скакали, летели, мчались, бежали навстречу неизведанному — а может, от него убегали. Отчаявшись справиться с поводьями, я просто цеплялась за свою лошадь, запустив пальцы в гриву и склонившись к самой ее шее, подальше от хлестких веток. Кася скакала рядом со мной; впереди ярко вспыхивал белизной плащ Сокола.

Кобылка тяжело дышала и вздрагивала. Я понимала: долго она не продержится. Даже крепкие, тренированные боевые кони падут на ходу, если так гнать их после купания в ледяной реке.

— Нен эльшайон, — зашептала я ей в уши, — ней эльшайон, — и дала ей немножечко силы и тепла. Лошадка вытянула точеную голову, благодарно ею встряхнула, а я закрыла глаза и попыталась распространить заклинание на всех, приговаривая: — Нен эльшайине, — и взмахнула рукой в сторону Касиного коня, точно бросая ему трос.

Я почувствовала, как воображаемый трос зацепился; я бросила еще один и еще, кони подтянулись друг к другу и побежали легче. Дракон коротко оглянулся на меня через плечо. Мы неслись вослед песне рога, и тут я наконец рассмотрела среди деревьев какое-то движение. Ходульники, множество ходульников; слаженно двигая всеми своими ногами-палками, они проворно мчались навстречу нам. Один протянул длиннющую лапу и сдернул одного из солдат с седла. И все-таки ходульники уже отставали от нас, как будто не ждали, что мы помчим сломя голову с такой скоростью. Мы вместе прорвались сквозь строй сосен и вылетели на широкую поляну, кони перепрыгнули через кустистые заросли — и прямо перед нами воздвиглось чудовищное сердце-древо.

Его ствол, в обхвате шире лошадиной туши, уходил ввысь, раскинув бессчетные ветви. Ветви были одеты бледной серебристо-зеленой листвой и усыпаны крохотными золотыми плодами: воняло от них ужасно, а из-под коры на нас глядело человеческое лицо, глубоко вросшее и сглаженное до смутного контура; руки скрещивались на груди как в гробу. У подножия дерева разветвлялись два громадных корня, а в ложбинке между ними лежал скелет, почти погребенный под мхом и прелыми листьями. Из глазницы выползал корешок поменьше, сквозь ребра и обрывки проржавевшей кольчуги пробивалась трава. Тело прикрывал полусгнивший щит, на котором едва просматривался королевский герб Росии: черный двуглавый орел.

Немного не доезжая до древа, мы сдержали коней: они храпели и тяжело дышали. Позади вдруг послышался сухой щелчок, как будто со стуком захлопнулась дверца печи. В то же самое мгновение на меня из ниоткуда обрушилось что-то тяжелое — и выбросило меня из седла. Я больно ударилась о землю, оцарапала локоть и отбила все ноги, а из легких словно весь воздух вышибло.

На меня навалилась Кася: это она столкнула меня с лошади. Я извернулась и поглядела из-под нее вверх. Моя кобылка висела в воздухе над нами, без головы: чудовищная тварь вроде богомола держала добычу в двух передних лапах. Богомол сливался с сердце-древом: узкие золотистые глаза были той же формы, что и плоды, а тело серебристо-зеленое, как листья. Прянув вперед, чудище одним укусом отгрызло кобыле голову. Позади нас с седла рухнул второй безголовый солдат; третий бился в лапах еще одного богомола, пронзительно вопя: ему откусили ногу. А из-за деревьев появлялись все новые твари: никак не меньше дюжины.