Дмитрий Смекалин - Лишний на Земле лишних [litres]

Отсюда такое трепетное отношение к тем, кто в состояние просветления легко входит по собственному желанию. То есть к гуру. Эти люди – образец для подражания и почитания. А их слова – откровение.

Только целью почитателей является не попасть в рай после смерти, а самим достигнуть состояния просветления при жизни. То есть откровения гуру воспринимаются не как божественное предписание (на что претендуют Библия и Коран), а скорее как методические рекомендации. Которые могут подходить не всем, ибо люди индивидуальны и их пути к просветлению могут различаться. К легендам и мифам отношение такое же. Описываемые в них великие герои прошлого интересны прежде всего тем, что смогли найти свой духовный путь.

В общем, все сложно. Для меня, по крайней мере. Вроде нормальные, часто хорошо образованные люди вокруг, но иногда на них что-то находит. И не знаешь, как реагировать.

Например, меня в начале моего пребывания в поселке каждый день спрашивали, видел ли я Бабу-Сатьи во сне? Он, оказывается, по местным поверьям, обязательно является во сне каждому новичку и показывает основы пути к просветлению. Иногда – долгой беседой, иногда – просто взглядом. Но снится всем обязательно.

Я, понятно, никакого гуру во сне не видел. Мне вообще сны редко снятся, да и сплю я теперь мало. Но – пришлось соврать. Уже и так на меня косо посматривать начали. Вдруг отшельник решил, что я недостоин?

Вот и сейчас Джордж, уже было начавший отдавать приказания по наведению в поселке порядка, застыл в ступоре.

– Как? Разговаривают?

Мысленно позвал ханумана:

– Вождь! Подойди! Этот человек обещает дать много еды. Скажи ему, что это правильно.

Слово «еда» было одним из немногих, которое у местных обезьян вызывало горячий отклик. Как я убедился, желания у них были самые простые: поесть, потрахаться, поставить зарвавшегося соплеменника (соплеменницу) на место, поиграть (особенно дети). Соответственно и мысли были такой же направленности. Философских бесед не вели, разве что чувства приязни или недовольства выражали. И еда – одна из главных радостей жизни.

В общем, Вождь немедленно нарисовался рядом:

– Еда! Давай!

– Ты это человеку скажи.

Он и сказал. Точнее, оттранслировал ему мысль. Со всей обезьяньей простотой. Джордж сел на пятую точку. И лязгнул зубами, так как рот у него успел открыться еще раньше. Хорошо не откусил себе ничего.

– Джордж! Потом будете рефлексировать. А пока еду хануманам действительно организовать надо. Иначе обидятся.

К сожалению, достучаться до него мне не удалось. Видимо, для верующего человека, когда оживают легенды, слишком сильное потрясение. То есть Джордж встал, пошел к остальным людям поселка и даже попытался ими руководить, но в этом состоянии у него ничего не получалось. Нес какую-то противоречивую лабуду, что остальные довольно быстро заметили и просто перестали обращать на него внимание.

Скверно. Обезьян поощрить необходимо. Иначе в другой раз помогать не станут, еще в персоны нон-грата запишут. В общем, посадил Вождя себе на плечо и, мысленно его успокаивая, отправился к учреждению общепита для паломников. Отварного риса прикупить. Желательно с изюмом.

Только я и сам плохим оказался. Там же волнения еще не улеглись. Убежать-то бунтовщики убежали, но пока не успокоились. Бестолково бегали и что-то орали, размахивая руками. И палками. А может, и чем более опасным. И прямо на территории ашрама, куда я и сунулся.

Нас сразу же заметили, так что отступать было поздно. Пришлось с независимым видом переть прямо через возбужденную толпу, попросив предварительно Вождя цыкнуть на них. Так и шли, крича на два голоса:

– С дороги, придурки! Хануман идет!

Про «придурков» это уже я Вождя цензурно перевел. Он там всякие обезьяньи угрозы и ругательства выкрикивал.

Однако действовало. Толпа расступалась. Некоторые даже на колени бухались. Этого еще не хватало!

До столовой кое-как добрались. И она работала! Лагерь паломников, на удивление, целым был. Хотя, как я потом узнал, несколько человек вниз с террасы все-таки сбросили. Точнее, всех европейцев, которые, к своему несчастью, здесь оказались. Только их немного было, единицы, – большинство в местных нравах уже разбиралось, и когда Баба-Сатьи собрался уезжать, тоже уехали. Возможно, не только по причине прозорливости, но и потому, что без гуру здесь паломникам делать нечего.

Обслуживать нас сбежалось все кафе. На полусогнутых. Обезьян продолжал на всех ругаться и требовать еду, а я старался разбавить его вопли понятными требованиями. Словами тоже пояснял.

Отварной рис нашелся. Сухофрукты – тоже. По моему указанию их быстро запарили и смешали с рисом. Вождь в это время был занят тем, что пробовал остальное меню. К счастью, довольно убогое. Гримасничая пожевал тушеные бобы. Они тут мелкие какие-то, вроде чечевицы, только называются «дал». Я бобы не особо люблю, Вождь, как выяснилось, тоже. Но все-таки счел их съедобными, так что взяли в пакет где-то килограмм или даже немного больше. Лапша примерно на том же уровне заинтересовала. Лепешки одобрил больше. Сдоба и раньше шла на ура. Еще очень ему понравилась яичница (типа омлет, но по-местному, с зеленью и перцем), только ее в кафе совсем немного было. Забрали все. А тут и рис с сухофруктами подоспел. Этого уже на всех брал, полный пакет.

За еду я все-таки заплатил. Цены для паломников скромные, и грабить мне никого не хочется. Небогато тут люди живут. Хотя про владельца столовой – не знаю. Но, думаю, перерасход продуктов он все равно из поваров с официантами вычтет.

После омлета вождь заметно подобрел и на толпу почитателей на обратном пути смотрел уже более благосклонно. Ворчал что-то вроде:

– Уважаете меня, слабаки? Правильно делаете!

А я, чуток поколебавшись, врубил на полную мощность «силу жизни» и «стимулирование регенерации». Вроде как благодатью от священной обезьяны на толпу повеял. Потом сообразил и стал перемежать мелодию напутствием: «Почитайте Бабу-Сатьи»!» А то как бы после такой демонстрации он во мне конкурента не увидел…

Наглый обезьян совсем себя хозяином положения почувствовал. Я весь пакетами нагруженный, а он сидит себе на плече и покусывает лепешку. И гордо поглядывает на людей вокруг. Не знаю, что он там чувствует, но ситуация ему явно нравится. А вот мне – не очень. Мало того что у него на ногах вполне приличные когти оказались, которыми он за меня цепляется, так еще ест неаккуратно. Кучу крошек мне за шиворот насыпал, для большей моей радости. Но я терпел, улыбался и играл мелодии заклинаний.

Наконец вошли на территорию ашрама. Вся толпа полезла было следом, но я их от имени Ханумана остановил. «Только с разрешения Бабы-Сатьи. А пока – всем молиться». Благо какой-то местный храм (скорее, крытая площадка для медитаций) рядом со входом находился. Вот туда всех и направил. А на самых настырных еще «отвод глаз» наложил.