Александр Никоноров - Станция спасенных грез [СИ]

- Боже мой.

Бабушка, которая всегда выглядела опрятно и следила за внешним видом, была чужой. На голове образовался хаотичный клубок спутанных грязных волос. Где-то они сбились в сальные сосульки, где-то топорщились седой паутиной. Грязный халат в пятнах от еды. На воротнике - засохший кусочек моркови. Лицо, некогда пышущее здоровьем и бодростью, осунулось и походило на плохой макет маски. Меня бросило в дрожь. Такой я бабушку не знал. У деда выросла борода - клочковатая, грязная, с крошками в волосах.

- Ро-ро... Мои дорогие ро-ро. Что же с вами стало...

Я стоял и смотрел на них. И с каждой секундой подмечал неприятные детали. Нестриженые ногти, углубившиеся морщины, все больше новых грязных пятен на одежде. Я не мог винить тетю Дашу - они с Людмилой Сергеевной стали няньками Дымчатой. То, что выпало на их долю, никак не лучше и ни на йоту не легче моих обязанностей.

- Ну что, - я подошел к ро-ро, встав между ними и телевизором. - Сегодня я, возможно, спасу вас. Возможно, и нет. Я не пришел прощаться. Так, проведать вас. Интересно, слышите ли вы меня?

Со стороны я напоминал себе персонажа фильмов, который приходит к родственнику, находящемуся в коме, и разговаривает с ним. Реакция была похожей.

- В общем, я люблю вас. Бабушка, дед, я всегда смотрел на вас. И не забуду при любом раскладе.

Сжало сердце.

- Ну... Пока, что ли?

Я подошел к ним и положил руки им на плечо.

- Пока.

Уже на крыльце я замер и повернулся к дому.

- Не знаю, теть Даш, увидимся или нет, но спасибо вам за помощь.

И ушел.

После визита к тете Даше я испытал странное желание обойти всех знакомых, зайти к Людмиле Сергеевне, к Тину, Ивану... А если совсем по-честному, то хотелось попрощаться. И в первую очередь - с Леной. Когда проехала электричка, идущая в сторону Сосновки, я с трудом переборол желание запрыгнуть в вагон.

Нет, так нельзя. Попрощаться - значит, признать свою несостоятельность. Смириться.

А мириться я не хотел. И не собирался.

***

Вечером похолодало. Я натопил сторожку жарче обычного, но так и не мог согреться. Сидел себе в свитере и трясся. Может, от нервов. Тревожно лаяли собаки. Стемнело тоже раньше обычного.

Я нервничал. После дневного заявления Тумана все казалось слишком подозрительным. Я притворил окно и задернул занавески, заметив, что над Дымчатой тяжелело свинцовое небо.

Одеяло не спасало, горячее какао - тоже. На книги словно поставили блок. Читать не хотелось. Чем же заниматься в деревне, если не читать? Вот так просто сидеть и ждать наступления следующего дня. Точнее, ночи. Таинственной и неизвестной. Внезапно дошло, что последнюю неделю я встречал ночь с мыслью, что она может стать последней. И почему-то не переживал.

После разговора с Туманом желание спасти Дымчатую, уберечь ее и сделать прежней плавно перетекло из обязанности в мечту. Удивительно, что я не думал об этом в таком ключе. А казалось бы - чего стоило? Простой разговор подарил мне... Оружие? Нет, противно воспринимать попавших в беду людей именно так. Это неуважение. Интересно, нет ли у меня еще каких потаенных грез, которые я могу использовать как преимущество?

А в голове было много всего. Настоящая каша. И третий пункт из того самого списка, который я боялся потерять больше всего на свете. От одной только мысли об утрате этой мечты по коже пробежал мороз.

- Что ж так холодно! - недовольно сказал я и обомлел.

Изо рта вырвалось облачко пара. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Дыхание участилось. Вскоре вся сторожка заполнилась паром. Стало страшно. Очень.

Где-то несчастно завыла собака. Потом зарычала другая. И еще одна. И еще.

ШАГИ ПОД ОКНАМИ.

Я всмотрелся, но ничего не увидел. Огонь в печке почти погас. Рычали совсем близко. Вокруг сторожки кто-то неторопливо ходил.

На негнущихся ногах я прошел к печке и схватил кочергу, а потом приблизился к порогу и надел кроссовки. Как жаль, что в двери не было глазка. Он был нужен как никогда.

Я опустил ладонь на ручку, но тут же отдернул ее. Обожгло холодом. В полумраке я с трудом заметил, что дверная ручка покрылась ледяной коркой. Висящие на поясе пружины сковал иней. Металлические коробочки на браслетах Тина - тоже. Пальцы, сжимающие кочергу, начинало покалывать.

Нет, так нельзя.

Ступая как можно тише, я подошел к двери и...

Дверь отворилась сама. На пороге стоял Едок. Перед тем как он меня ударил, я успел заметить сгусток мечты внутри него.

Кочерга упала. До сих пор не знаю, как успел создать фанталь. Но удар пришелся точно по ней. Я пролетел через всю сторожку и врезался спиной в стену. Осел на пол с громким треском - браслет задел один из постеров, что нарисовала Лена, и разорвал его. Это подействовало на меня так же, как шестеро кадетов, окруживших Лену. Я поднялся и создал фанталь, вытолкнув ее сразу в Едока. Того выбросило с порога. С улицы повеяло холодом. Я выскочил наружу, глаза резануло ярким голубым светом.

Фанталь висела рядом. Шишковатая, неаккуратная. Ей осталось немного. Совсем чуть-чуть, и я лишусь какой-то мечты. Впрочем, она использовалась несколько раз. Думаю, я знал, на что иду.

На платформе стоял поезд. Стоп. Нет. На платформе стояло два поезда. Перрон был заполнен Едоками. Несколько из них спускались со ступеней, другие успели поравняться с нашим домом. Барьеры пали. То, что я так и не успел доделать, исчезло. А в небе... В небе завис силуэт Пожирателя. Прямо над сторожкой.

Цветы и листья на американских кленах заледенели. Вода в ведре под умывальником застыла. На бутонах люпинов появился иней, окна заиндевели.

Прорыв начался.

Меня не удивило, что твари прибыли раньше обычного. Больше не было никаких правил. Война стирает все рамки.

Спасение Дымчатой. Да, я хочу. Это сильная мечта. И ты поможешь мне.

Фанталь вышла огромной. Впервые. Я принялся растягивать ее, как эластичную ткань. Она поддавалась легко, но что удивительно - по мере увеличения не теряла в толщине.

Остановился я тогда, когда фанталь превратилась в плоский квадрат со сторонами в тридцать метров. Перевернув плашмя, я отправил его к своему дому, загораживая проход Едокам. Те вздрогнули и замотали головами. Высоты квадрата хватало, чтобы зацепить Пожирателя. Прямо над станцией я создал копье и оставил его висеть в воздухе. Резким движением рук слева направо я припечатал квадрат к платформе. Он увлек за собой и Едоков возле дома, и спускающихся со ступеней, и Пожирателя. Удар был такой силы, что трое Едоков умерли сразу, а Пожиратель, которого оглушило оставленное для него копье (жаль, что не убило), как подкошенный рухнул на станцию. В живых остался только Пленус. Быстро переделав квадратную фанталь, я создал купол, накрыв платформу и поезда, чтобы никто не смог выбраться за пределы станции. По крайней мере, пока я жив.