Кристина Белозерцева - Пауза [СИ]

«Алё, болезная! — взвыл Лусус. — Вот вообще не лучший момент, отвлекаться на мужиков!»

Дверь отворилась и за ней в тускло освещенном коридоре ожидаемо обнаружился хозяин и еще три мрачные личности в форменных плащах, также вооруженные револьверами. О как. Это уже — совсем серьезно. Повторюсь, огнестрельное оружие — дорогие игрушки в Ойкумене, кого попало ими не вооружают. Вид незваных визитеров окончательно убедил и меня, и моих спутников, что паранойей я все-таки не страдаю. Три черных дула смотрели мне в лицо, вызывая желание отшатнуться вбок, спрятаться за стеной и двумя стоящими возле нее моими охранниками, а по венам застучал, разгоняя кровь, адреналин.

Спокойно. Просто повторяем то, чему нас учил долбаный дроу. Как на уроке в Академии.

Страх! Тот, какой я испытала, когда впервые увидела Абао. Так что отнимается голос, ноги становятся отвратительно ватными, и приходится приложить усилия, чтоб не обмочиться. Вот вам, господа, забирайте! Жрите полной ложкой! Бледные полупрозрачные щупальца, голод, маленький рот, полный игольчатых клыков — каждая деталь вызывало новую волну воспоминаний о пережитом ужасе.

Канал налаживался легко, так что вооруженные личности напрочь позабыли, зачем вообще они сюда явились. О как. Нужно будет потратить время и узнать-таки, где сейчас мой предел. А визитеры стояли и смотрели на меня во все глаза, будто потеряв связь с реальностью, только оружие в судорожно сжатых пальцах заходило ходуном. Твою ж мать! Только б палить не начали! Хозяин трактира, белый, как полотно, и обливающийся потом, охнул и схватился за косяк, будто у него подкашивались ноги.

— На пол! — рявкнул Леонард за миг до того, как у стоящего чуть впереди не выдержали нервы, и он принялся беспорядочно палить в противоположную стену, сопровождая грохот выстрелов бессвязными воплями.

Его двое приятелей не отставали от него, и только толстый трактирщик вжимался в косяк и трясся, как кусок студня, потеряв, казалось остаток разума.

Нужно было уходить с траектории, пока не раздались выстрелы, но я так и торчала посреди комнаты, как пугало на огороде, наслаждаясь внезапным осознанием силы. Я испорченная. Мне демонски не хватало этого ощущения власти, и теперь желание потянуть это подольше едва не стоило мне жизни.

А еще было один момент слабости. Такой, когда хочется только улыбнуться пошире и, не двигаясь с места, ждать горячего укуса разогнанной взорвавшимся порохом пули. Так чтоб больно стало в последний раз. Вам никогда не хотелось, стоя на краю обрыва, спрыгнуть? До того, чтоб засосало подложечкой? Такое безумное желание, непонятно откуда взявшееся, пугающее и притягивающее одновременно. Многие отшатываются от края, не потому что боятся упасть, а потому что боятся спрыгнуть.

Екнуло сердце сладко и жутко, время замедлилось…

А потом я вспомнила про Хэль, и весь этот идиотизм мгновенно выветрился из головы, как пузырьки шампанского на свежем воздухе.

И да, мне повезло: Клод успел дернуть меня за руку к себе, вытащив с траектории полета пуль, пока я дожимала наших гостей. И только когда вместо выстрелов раздались сухие щелчки, те почти без сопротивления позволили гвардейцам скрутить себе руки за спиной, отобрать оружие, и приходить в себя начали только привязанными попарно к деревянным спинкам двух узких неудобных кроватей. Увы, стульев в комнате не оказалось. И кстати, веревки были тоже моими, припасенными как раз на такой случай в дорожной сумке. Вот обо всем надо самой думать!

Еще три кровати придвинули вплотную к двери, подперев ее. Надо сказать, гвардейцев тоже слегка задело, так что они старались больше вообще не смотреть на меня.

Я тем временем обшаривала вещи нашей добычи, отчасти потому что больше никому это не пришло в голову, отчасти, чтобы самой успокоиться. Внушать что-то очень сильное сразу четверым, да еще и без предварительного налаживания нормального контакта — тяжко. Вместо того, чтоб аккуратно открыть дверку в чужой разум, приходится врезаться в него с размаху собственным и пытаться проломить стену. Так что стучащее барабаном сердце, трясущиеся руки и струйка холодного пота между лопаток — это, считаем, мы дешево отделались. Обыск — как и любое методичное занятие, требующее концентрации, неплохо успокаивает. И что же мы имеем? Револьверы, кожаные мешочки с боеприпасами, амулеты, кошельки, все хоть немного напоминающее талисманы, кинжалы. Выглядели гости, кстати, вполне прилично: одинаковая черно-зеленая форма, перегаром не пахнут, да и золотишко имеется. Никто из спутников ко мне так и не присоединился: похоже, рыться в чужих карманах и вправду было ниже их достоинства, ну да боги с ними.

Я вспомнила, как впервые обыскивала троих усыпленных наемников посреди дороги у Дай-Пивка. Кажется, с тех пор прошла вечность.

— Кто вы такие? — холодно процедил Леонард, обращаясь к одному из пленников.

Мужик лет тридцати пяти с серыми глазами и черной трехдневной щетиной молча отвернулся в сторону, полностью игнорируя навязанного ему собеседника.

— Вы не выйдете отсюда живыми, если не объяснитесь, — продолжил виконт, чуть повысив голос.

Ноль реакции.

Вот в чем беда гвардейцев в подобной ситуации: королевская военная академия, балы, долг, честь и благородство. А еще молодость и всякие романтические пьесы про героев. Отсюда пока что очень-очень много «не подобает». Нет, Лео-то стал сейчас куда циничнее, чем даже еще год назад, но как отнесутся его подчиненные, если он деловито начнет резать пленников на лоскуты в поисках информации? Он же создает себе ореол героя. То есть мы зашли в логический тупик: схватить — схватили, а вот что делать дальше? А время-то идет. Я знала, как бы поступили мои друзья в таком случае. Тот же Эрик, например, вышиб бы мозги первому попавшемуся, и предложил остальным выбрать, кто будет говорить, чтобы остаться в живых. Я же все-таки отношусь к человеческой жизни куда трепетнее. А вчера? Вчера было другое дело, люди, скармливающие за мелкие подачки низшему демону своих соотечественников, вообще людьми для меня не являлись.

Но не обязательно убивать или калечить противника для его деморализации, достаточно иногда просто сделать такой вид. Попробуем-ка изобразить какой-нибудь номер из репертуара господина Бреннона… И еще эмпатия. Вспомним что пострашнее из того, что с нами случалось. Чтоб не до потери разума, а для сговорчивости. Заодно и попрактикуемся, нужно же нащупать пределы того, что я умею?

Знаете, что такое «предел»? Это граница, которую можно пересечь. И именно этим в последнее время и приходиться заниматься. Попробуйте сами, вам тоже наверняка понравится.

А спектакль, между тем, перешел к уже совершенно нетеатральной паузе: визитеры лежали распластанные, как дохлые вороны, гвардейцы стояли вокруг, Лео молча соображал, что делать. Что ж, пугать, так пугать.