Кристина Белозерцева - Пауза [СИ]

— На скольких сработают эти твои… чары? — спросил виконт тихо, оборачиваясь ко мне.

— Не знаю, — пожала я плечами, — ты что, думаешь, я пробую их массово?

Это была плохая идея. Нужно или видеть того, с кем налаживаешь контакт, или раскрываться всему окружающему миру. А это шаг до шока, два — до палаты в скорбном доме и три — до маленькой уютной ямки в земле под какими-нибудь потрясающей красоты кустом сирени. Но чтобы увидеть моих потенциальных жертв — надо высунуться в окно. Ровно под револьверы. Впрочем, если попытаться внушить что-то очень сильное… Чтобы они сразу потеряли боеспособность… Страх или смертельную тоску. Но это снова возвращает нас к перспективе трех маленьких шажков. Мне же самой придется вспомнить что-то очень хреновое, и практически заново пережить.

— Когда вы… э-э-э… колдовали в прошлый раз, графиня… Четверо было за дверью, — чуть замешкавшись при упоминании «чар», проговорил сероглазый Клод, — да нас двое, еще в комнате нескольких слегка зацепило…

— А если вы еще при этом еще попробуете другие… чувства, да снимете одежду, — немного нервно хохотнул Георг, — сможете складывать людей, как вязанки дров, я думаю.

Я ухмыльнулась, шутка не показалась мне дурной. Слишком давно я не вращаюсь в высшем обществе, зато Лео чуть побледнел.

— Виконт Левьер, немедленно извинитесь!

— Прошу прощения, мэтресса, это было неуместно, и извиняет меня лишь некоторая напряженность ситуации, — он коротко поклонился, — но что мы все-таки будем делать?

Тут-то и прилетел первый удар в дверь. Вся комната содрогнулась. Ага, или патроны экономят, или действительно боятся убить меня. И то — хлеб. Виконт принялся командовать. Трое гвардейцев отошли к окну, спрятавшись за ставнями, как и он сам раньше, остальные составили из оставшихся кроватей и опрокинутого на бок шкафа укрытие. Похоже, заложникам придется побыть живыми щитами, а что с ними еще делать сейчас? Те пытались возражать, так что пришлось затыкать им рты простынями.

Дверь начала поддаваться, тут-то я вспомнила про ледяную гемму в моем мече. Магия из города снежных эльфов. Их же можно использовать по отдельности. Я выхватила оружие, прижав лезвие к дверному косяку.

— Воду! — закричала я. — На дверь, быстро!

Вот и бочка с ковшиком пригодились. Все те же Клод и Георг без возражений с помощью ковша и кружки повычерпывали литров пять, и дверь оказалась намертво приморожена к косякам, а те в свою очередь — к стенам. Удары стали глуше, а вместо дерева трещал и хрустел магический лед, мерцавший и переливавшийся в первых золотых лучах восходящего солнца. И еще немного времени выиграно. Хотя при отсутствии плана я просто оттягиваю неизбежное. От страха? Похоже на то.

— Будем стрелять, потом прорываемся и пытаемся уйти, патроны не жалейте, защищайте графиню, — решил, наконец, Лео, и у моих сопровождающих появилось по револьверу в руках. Уже лучше. Георг, Клод и еще один парень — высокомерный, красивый, с медовыми волосами — не побрезговали взять оружие наших бесполезных заложников во вторую руку.

А все равно страшно. Первая серьезная перестрелка в моей жизни, и ни щита, ни магии, ни брони, ни друзей рядом. Паскудство! И телепорт под крышей не открывается. От напряжения воздух чуть не искрил, лица мужчин окаменели. А вот они-то как раз не боятся, очко в их пользу. Сейчас все будет очень быстро. Очень-очень. Но после штурма Аскары, это ерунда, справимся.

Теперь оставалось только жалеть о фокусе со льдом на двери — ожидание изматывает преизрядно. Да еще делегация под окном, надо что-то с ними делать, а то мы между двух огней.

— Попробую внушить что-нибудь парням во дворе, — предложила я, сама не веря, что говорю это, — замешкаются — выносите как можно больше.

Возражений не последовало. Но даже эмпатии не нужно было, чтобы понять: я не нравлюсь большинству подчиненных моего бывшего любовника. От слова «совсем».

Перенапрягусь — получу шок.

В виконта попадет пуля — скрываюсь до конца дней. Или придется убить еще и его батюшку.

«А с этого и надо было начинать! — отозвался внезапно Шепот. — И никаких проблем с Лео сейчас бы не было. Без отца за спиной он бы все эти авантюры не потянул».

Хреновый какой-то расклад, вы не находите?

Внутренние голоса использовали более сильные эпитеты.

Ладно, жаловаться будем потом.

А вот что б такое на вас излить из своих эмоций, господа во дворе? Чтоб вот прямо проняло до самых печенок? А может, есть, чем усилить, кстати? Я порылась в сумке и нашла заначку, тот самый сверток с маленькими красными леденцами. Оно. Изобретение Бэррила Ганна — гениального алхимика, которого мы вытащили когда-то из тюрьмы. Конфетки со вкусом малинового варенья обостряли все чувства и эмоции. Плохое решение, вообще-то. В прошлый раз после их употребления, я чуть не поехала рассудком, но выбора особого сейчас не было.

— Попробую накрыть максимальное количество человек, но тебе придется меня вытаскивать отсюда, — тихо проговорила я Лео, — потому что в сознании я долго оставаться не смогу.

— Разберемся, — отмахнулся от моих проблем виконт.

— Не переживайте, графиня, — пообещал Георг, — делайте, что нужно, мы или покинем это негостеприимное место все вместе, или все же здесь останемся.

Охренеть как обнадеживает.

А почему они позволяют мне самой решать такие вещи? Да просто маг в отряде второй после командира. Негласно, а иногда и официально. И всем абсолютно наплевать, какого пола существо, способное, скажем, швырнуть огненный шар. Маг — это и звание, и образ жизни, и гендерная идентификация. И диагноз, чего уж там…

Я съела леденец, разгрызая его зубами, и открылась для мира, начав отдавать . Эмпатия — палка о двух концах. С одной стороны, ты в состоянии почувствовать врага, или наоборот внушить человеку какое-то ощущение, а с другой стороны мир становится для тебя, как лезвие очень острого клинка. Ты режешься об него. Так уж вышло, что отрицательных эмоций в нем куда больше, чем положительных. Недовольство, депрессии и зависть, ревность, ненависть, алчность — если не закрываться большую часть времени, будешь ощущать это постоянно. Выйдет мне боком еще эта выходка. Я высунулась из-за ставни, разглядывая по возможности прячущихся за бочками и стволами деревьев людей в черно-зеленом. Теперь — почувствовать. Что-то сногсшибательное. Я закрыла глаза и представила лицо баронета Дэвлина Купера. Несчастная любовь — хороший выбор в данном случае. Вспомнила нашу первую встречу. Как он приподнимает одну бровь, когда показывает, что удивлен. Как отодвигает меня себе за спину. И тот единственный день на турнире, когда, казалось, были только он и я. И понимание того, что все мои чувства — бессмысленны. Безнадежны. Вот оно, нужное чувство, да. Будто померкло солнце, а небо навсегда стало серым, и из-за горизонта наползает огромная свинцовая туча. Нет в застывшем мертвом воздухе ни ветерка, ни звука. Мир погиб, и надвигающейся беззвучной буре остается только закончить дело и смахнуть оставшийся пепел. Все кончено. Смысл потерян. Безнадега… Тоска… Оно сжалось в тонкую невидимую нить и потекло в сторону людей на улице, обвиваясь вокруг шей и голов. Визуализация всегда помогает.