Кристина Белозерцева - Пауза [СИ]

Я усмехнулась зло.

— Никак. Между нами ничего не было.

Он замер на миг где-то позади меня.

— О… Может, поэтому ты чувствуешь так сильно? Да. Ты не смогла получить то, что ты хочешь. Как любопытно. Может быть, дело в этом?

— Я тебя не понимаю.

— Я — очень сильный маг, — терпеливо и спокойно пояснил Скримджой, положив ладони мне на плечи, — и я могу взять все, что мне хочется. Поэтому мне так скучно. Нет… интереса. Поэтому ты меня так развлекаешь. Я — эмпат и могу свести с ума многих женщин, но не тебя. Ты слишком сильно жаждешь кого-то еще. Вот почему, я не отпускаю тебя. Я хочу получить эмоции, которые ты не хочешь мне дать. Потому что они уже принадлежат другому. О…

Смазанное движение, комната крутанулась, будто бы она была дварфийской механической каруселью, и я снова застыла каменным изваянием в руках Скримджоя.

— Боишься меня? — спросил дроу с нездоровым азартом.

Я медленно покачала головой.

— Есть определенный предел, после которого человек уже ничего не боится. Я просто хочу, чтобы это все как-то кончилось. Скажи мне, есть что-то такое в принципе, на что ты не сможешь мне ответить?

— Да, но ты не должна спрашивать, что именно. Это будет попытка сжульничать, и ты можешь погибнуть. Но направление твоих мыслей верное.

Мы вышли из столовой и теперь шли куда-то по коридору, видимо, направляясь к «его» башне.

— Теперь мне ясно. Я умерла от берсовой отравы, — мрачно проговорила я, — и это — бездна. Наказание за все про все.

Дроу покачал головой.

— Бездны нет, как таковой.

— Еще как есть.

— Ты носишь свою бездну в себе, ненаглядная, только и всего. Сама запираешь свою камеру, сама выбираешь себе пытки. Но не переживай. Если тебе нет и полутысячи, это нормально. Глупо, но нормально.

— Сама себе?! — возмутилась я. — Этот с позволения сказать обед…

— Подожди, — Скримджой остановился прямо последи коридора, протянул ладонь и коснулся двумя пальцами моего лба, — вспомни… ну скажем, как я немного поцарапал мага.

— По-ца-ра-пал?!

— Конечно! Он жив и практически здоров. Вспомни, отчего ты так не желала на это смотреть?

— Ты издеваешься. Да кому, кроме таких как ты, может быть приятно смотреть, как другой мучается?

Прохладные пальцы надавили чуть сильнее, и мир вспыхнул цветным фейервеком…

…Я сидела в столовой, вцепившись пальцами в резную ножку бокала. Эт-то еще что?

— Нет, — пробормотал мэтр Кассэл, вжимаясь в спинку кресла, — я боюсь крови. Не нужно. Пожалуйста! Я больше не хочу играть! Не нужно!!

Голос сорвался на визг, но призванные лозы уже растягивали его животом на обеденном столе. Со звоном разбился упавший бокал вина, снова вскрикнула умненькая девушка с глазами лани, невольно закусила губу управляющая замком. Мантия Кассэла испачкалась в красном вине, а на ее рукав пролился соус.

Я кусала губы, не понимая, реально это или нет?

— Смотри, ненаглядная, — улыбнулся мне дроу, — у меня нет ножа, только… А пусть будет этот соус, и все. Мэтр Кассэл, подыграйте мне, сделайте одолжение.

Красный перечный соус полился по белой коже мага, а тот закричал, срываясь на визг, и столько в этом вопле, казалось, было боли, что алые потеки и вправду стали казаться струйками крови. Меня замутило, и я снова отвернулась.

— В чем дело? — полюбопытствовал дроу. — ты же знаешь, что я не причиняю ему вреда. Более того, это все сейчас вообще происходит в твоей голове! Так почему ты отворачиваешься? Посмотри на меня. Ну же! Это твой ум создает для тебя бездну. Он сам дорисовывает боль. Боли — нет. Даже иллюзии боли нет, так зачем отводить глаза?

Столовая рассыпалась, будто кто-то встряхнул калейдоскоп, мигом сменив картинку… Мы стояли в ночном саду под ветвями неизвестных деревьев, с которых облетал розовый цвет. Только вместо дроу передо мной стоял Дэвлин. Ветер трепал выбившиеся из хвоста смоляные пряди, и запутывал в них лепестки цвета вечерней зори. Он смотрел мне в глаза и тепло улыбался, чего на самом деле не делал никогда в жизни. А потом притянул к себе, дотронулся губами до лба, да так и замер.

— Я больше никуда тебя не отпущу, — выдохнул он, — я хочу, чтобы ты была со мной всегда.

Я отпрянула, уставившись ему в лицо — точь в точь. Вот же паскудство…

Тогда Дэвлин снова мягко улыбнулся, таки не разжимая рук.

— Я люблю тебя, Крис. Прости, если мне понадобилось слишком много времени, чтоб это понять.

— Хватит! — рявкнула я, чувствуя, что из глаз потекли непрошенные злые слезы. — Больной ублюдок! Да как ты вообще смеешь?!

— Ты же знаешь, что это иллюзия, — покачал головой призрак, — этого нет, ты прекрасно знаешь, что этого нет, что тогда выводит тебя из равновесия? Ты же сейчас стоишь посреди коридора, а это только то, что ты сама желала бы видеть. Желание… А что если мы скользнем в сторону страха?

Ветер усилился, плеснув мне в лицо целую горсть лепестков, заставив на миг прикрыть глаза. А потом картинка снова сменилась, да так, что я невольно вскрикнула.

Теперь с ветви дерева свешивались цепи, такие же, как в недавней камере, и на сей раз Дэвлин, раздетый по пояс, был пленником.

— Помоги… — выдохнули окровавленные разбитые губы, когда помолодевший Орен Берс размахнулся плетью и с отвратительным влажным шлепком содрал очередную полосу бронзовой кожи.

Я кинулась к нему, но чьи-то пальцы, вцепившееся в мое плечо мертвой хваткой, удержали на месте.

— Крис, — очень медленно и спокойно проговорил Скримджой, — включи, наконец, голову. Этого — нет. Это всего лишь твой страх. Перестань его чувствовать. Сейчас.

Свист рассекаемого кожаным хлыстом воздуха, хлюпающий звук лопнувшей кожи, приглушенный стон, брызги крови.

— Прекрати это немедленно! — потребовала я.

— Так ничего и не происходит. Что прекратить? Ну, подумай сама. Что это за сад? Как ты могла здесь очутиться, а? А Берс, он же мертв. Не придумывай причину, чтобы чувствовать боль. Ну! Давай!

Это не Дэвлин, повторяла я себе, не он. Это морок. Морок, который нарочно принял это обличие, чтобы поиздеваться. Бездна! На смену ужасу пришла обжигающая злоба на того, кто посмел показывать мне подобное.

— Да… — проговорил темный. — Да, вот так, еще…

Сад начал блекнуть, а фигура в цепях оказалась внезапно обычным огородным пугалом. Берс же превратился в воткнутый в землю шест с надетым на него перевернутым кувшином с намалеванными глазами да ухмылкой.

— Неплохо, это все еще неправда, но ты смогла изменить отношение к тому, что видишь. Еще! Злость, это прекрасно.

Я потопала ногой, и земля, поросшая мягкой на вид травой, внезапно оказалась твердой, как камень. Потому что это и есть камень . Мы стоим в коридоре. Сада — нет.

Реальность текла и менялась, будто следуя за сменой моего настроения, в один момент взошло солнце, тут же, впрочем, затянувшееся черными жирными пятнами дыма. Вместо деревьев поднялись останки полуразрушенных домов.