Сергей Плотников - Баронет [СИ]

Тяжело нагруженная Милка буквально вбивала в бревна копыта, чтобы не упасть, и этот звук наконец-то заставил кого-то из купеческого обоза обернуться. Дальше тишина словно по волшебству окутала весь мост: я даже услышал, как журчит, огибая быки, вода.

— В-ваша С-светлость! — первым опомнился пузан, довольно резво и низко для своей комплекции сгибаясь в поклоне. Остальные с большей или меньшей задержкой повторили жест. Купеческие люди — угодливо, землепашцы — хмуро и настороженно.

— Я баронет Бертран, — деляга, разглядев, что цвет моей накидки не синий, подстраховался, поименовав меня как герцога. Ловкий приём: наверняка многим аристо польстило бы, да и не обижаются обычно люди, когда им оказывают уважения больше, чем требует титул. Пришлось перекинуть плащ на плечо, чтобы люди разглядели вышитый рисунок. — Вижу, порча государственной собственности случилась?

Все присутствующие с поразительной синхронностью скривились, словно дружно откусили от одного и того же лимона. Не будь вечерне-ночных посиделок, я бы ломал голову, как мне сейчас говорить с этими людьми, возможно, попытался строить из себя надменного мудака или, наоборот, спешился бы и лично попытался всё осмотреть на месте. Теперь же у меня не было особого сомнения, как себя вести.

— Штраф, пожалуй, за умышленное причинение вреда… хотя, можно и под диверсию подвести. Стратегическая дорога — а её повреждение измена Его Величеству, — это я сказал негромко, практически себе под нос, но меня прекрасно расслышали. Причём побелели лицами не только крестьяне, но и средневековый бизнесмен, мгновенно сообразивший, что обвинение в диверсии могут вклеить именно ему — так как его люди затягивали освобождение дороги и вообще устроили затор. Про местные «законы» и порядок их соблюдения я уже рассказывал. Крестьян ведь разве что повесить можно в назидание своим сервам, а вот из негоцианта можно мно-о-о-ого чего полезного в хозяйстве добыть. Золота, серебра, меди… — Что в повозке?

— Т-торф! — владельца телеги, от которого словно от чумного отхлынули товарищи даже забыл добавить «ваша светлость». — В г-город везли, им печи топят…

— Торф? — я с некоторым недоумением перевёл взгляд со сломаной повозки, забитой мешками (один взрезан, рассыпав вокруг бурое содержимое), на тройку охранников купца. Дворянами наёмники, разумеется, не были, но принадлежность к профессии в них выдавало не только оружие (два топора и палица), но и кожаные кирасы. У одного — видимо, у командира — даже металлический шлем а-ля «горшок на голову» был. И вот ради торфа, добывать который на болотах, конечно, тоже не слишком легко, но всё же и не так уж трудно, обычные земледельцы полезли на таких противников с дрекольем? Понятно почему купец отдал приказ на сброс груза в реку, едва удостоверился в содержимом.

— Белая мука там ещё, ваша благородие, — внезапно признался другой крестьянин, самый пожилой уже мужик с седой бородой. — Общая.

— Ага! Контрабанда! — аж подпрыгнул купец. — Вот они и явили себя, злоумышленники, ваша светлость!

Похоже, торгаш решил, что переборщить с лестью столь же трудно, как кашу испортить маслом.

— И ничего не контрабанда, — насупился хозяин повозки. — Мы на воротах всё честь по чести обсказали бы.

— Ещё и стражу городскую втянули в свой преступный сговор! — воодушевлённо потёр руки бизнесмен. — Как есть злодеи, все до одного! Ничего, магистрат-то городской разберётся…

Зря он это сказал: телега в узком месте образовывала практически готовую баррикаду, перебраться через которую ещё надо суметь, да и сам мост не то, чтобы предоставлял отличные возможности для манёвра. А загнанная в угол крыса может и на льва броситься. Ну или просто обрушить уже порядком побитую жизнью переправу, отрезав опасных индивидов от честных тружеников сохи — как мне кажется, именно такая мысль и промелькнула у седого. Муку жалко, не зря, видать, крестьяне придерживали зерно до зимы и с помолом потом связались, но свою шею гораздо жальче.

— И почём мука нынче за стенами, — вроде как ни к кому конкретно не обращаясь, спросил я.

— Пять серебра с мешка… — похоже, до пузана наконец дошло, с наездами на крестьян он сильно поспешил. Не иначе как посчитал, что баронет с оруженосцем впишется в разборку, и только сейчас сообразил, что принял желаемое за действительное.

— А мешков сколько? — я нашел взглядом старшего в группе земледельцев.

— Тридцать… — неохотно признался тот… и едва успел поймать прилетевшую ему золотую монету. Расширившимися глазами посмотрел на блеснувший кругляш, на меня, опять на деньги. — В-ваше благородие?!

— Минус плата стражникам и дорожные риски. И погрузочно-разгрузочные работы, — пояснил я. На Земле денежными знаками такого номинала я не рискнул бы в прямом смысле разбрасываться, но бытие Охотником заставило меня в том числе и научиться уверенно кидаться различными предметами. Был, конечно, риск, что мужик упустит своё счастье, но чем больше я за ним наблюдал, тем больше в этом сомневался. — Так. Свободны. А ты, купец… как там тебя зовут? Муки купить не хочешь?

Определенно, надо завязывать с привычкой сорить золотом. Та сумма, что для меня в последние пару месяцев была стандартным двухдневным (сутки на рейд и сутки отдыха) заработком, в королевствах могла покрыть все расходы обычно весьма немаленькой семьи простолюдина в течении минимум полугода, а то и больше! Не впроголодь, а нормально, я имею в виду. Хлебом из муки, которую я столь легко закупил, можно было сотню ртов кормить в течении месяца — это если бы мне в голову взбрела блажь устроить диету из белого хлеба. Вон, наёмники и кучеры Рамона жрут свежие ржаные лепёхи так, что за ушами трещит — и не нарадуются: не каждый купец тащит с караваном для своих людей портативную печь для выпечки. Менее обеспеченные логистические команды давятся сухарями и не пищат.

Удивительно, но толстый и разнаряженный, словно свихнувшийся светофор, купец смог-таки уломать меня сопровождать его караван. Не таким уж самодовольным идиотом он оказался, хотя под него косил мастерски, чему немало помогал выбранный стиль одежды. Признаться, я бы мог и раньше догадаться — уж слишком непростым выглядел его маленький караван для начинающего бизнесмена. Тяговые химеры того же класса, что и Милка, в качестве упряжных животных, на это очень толсто намекали. В какой-то степени из-за химер я и согласился ту часть дороги, что нам была по пути, пробыть сопровождающим дельца: телеги действительно шли по местным меркам очень быстро. Учитывая, что караван не заходил в придорожные селения на ночёвки, останавливался затемно и затемно же снимался, причем по хорошо известному и «накатанному» многими ходками пути — далеко не факт, что я самостоятельно двигался бы быстрее. А всё из-за груза. Рамон вез дефицитный и премиальный по зимнему сезону и весьма скоропортящийся товар — свежие фрукты. Угадайте откуда.