Антон Перунов - Всадники. История Адама Борута [СИ]

Шлоссенберг, который после своей владетельно-величавой фразы о замке Чернагора приосанился и будто забыл об усталости, снова сник. Борут прекрасно понимал, что графу так хотелось въехать в городок героем вместе со спасенной им прекрасной девой и вот…

Подъехав к нему вплотную чуть виновато улыбнувшись, прокричал:

— Извините, князь, вот уж не думал о такой, — выделил он особо последнее слово, — встрече, но все же, надеюсь, в замке нас ожидает иной прием.

— Не переживайте, граф, все еще будет. И все же нас встречают, да еще каким концертом, — он весело подмигнул графу.

Улица тянулась долго. Каменные глухие стены, тяжелые калитки с медными, витыми ручками, ставни на узких окнах второго этажа, черепичные крыши и высокие почерневшие от сажи трубы. Адам внимательно рассматривал желтовато-серые, напоминающие крепости, здания.

От ощущения чужого, недоброго взгляда по спине пробегал холодок, идти под прицелом, пусть и не видимом, многих ружей… а вдруг у кого рука дрогнет? Вот и шли русины спокойно и без лишних движений.

Дойдя до одиноко стоящей церкви, выглядящей запустело и неухожено Адам остановился. Покосившийся православный крест на высокой колокольне, облезлая краска на дверях — верные знаки отсутствия заботы.

Встав перед потрескавшимся каменным крыльцом церкви, князь снял шапку и, опустившись на одно колено перекрестился. Если Бог услышит его молитвы, именно здесь он обретет свой дом. Но пока это лишь смутные мечты. Вставая, он заметил, что не только друзья последовали его примеру, но и мастеровые. Монах же подняв голову к кресту смотрел так сосредоточенно, и в то же время радостно, что было ясно — он возносит творцу благодарность. У Адама потеплело на душе. Он снова надел шапку и, подождав остальных, пошел дальше. Людвиг, успевший отъехать вперед, развернул коня и спросил о причине задержки.

— Все в порядке, граф, — ответил Адам, и так странно посмотрел на него, что Шлоссенберг не решился продолжать расспросы и вновь повернул коня к горной дороге, в которую плавно переходила главная улица.

На выходе из городка стояла таверна, двери которой на удивление тоже оказались закрыты.

«Что ж, значит, и в самом деле графа здесь не ждут. Засели по домам и смотрят, кто пожаловал, наверняка еще и мушкеты при себе держат… Такую встречу для своего господина устроили, а зря, он им это припомнит… Но ведь и понятно. Кто Шлоссенберг для них? Сын захватчика, обманом занявшего древний замок, да еще и гет, а не венд…».

Размышления князя прервал громкий стук копыт, впереди показался всадник на невысокой горской лошадке, которую он яростно погонял, поминутно нахлестывая плетью. Такое отношение к лошади вызвало в душе Адама возмущение. Но заметил он сам себе — это ведь не наши скакуны, растущие вместе с хозяином и не нуждающиеся, не то что в плети и шпорах, а даже просто в громком окрике. Невольно оглянулся на Бурана, везущего вместе с Змеем носилки с раненым горцем и в который раз порадовался красоте и благородству скакуна. «Бурашек, красавец белогривый, погоди, доедем до замка, накормлю, побалую, никогда тебе боли не причиню, обещаю».

Бородатый, мрачного вида воин в сером кафтане и с саблей на боку лихо остановил коня прямо перед графом, и, сдернув шапку, сказал:

— Ваша милость, господин граф, приветствую вас. Помните ли меня? Ролло Кострец, к вашим услугам. Я служил в легкоконной хоругви у вашего батюшки.

Граф неопределенно кивнул и дал твердым, начальственным тоном указания:

— Вот что Ролло, скачи в замок, пусть готовят комнаты для меня и моих гостей, накрывают на стол, мы чертовски голодны. И привези еще факелов, уже почти стемнело, а нам еще подниматься на замковую гору…

— Все понял, ваша милость, сделаем. Позвольте исполнять?

— Езжай, Ролло, да поторопись!

«Вот теперь наш Людвиг — настоящий граф. Главное, чтобы было кем командовать» с усмешкой подумал Адам, продолжая размеренно вышагивать по дороге.

Лизи ощущала смертельную усталость, ей казалось, что этот бесконечный переход будет длиться, пока она не упадет без сил. Но появление всадника из замка ее приободрило, даже обрадовало. Значит все не напрасно и скоро они действительно получат возможность отдохнуть в настоящем замке. Осталось то совсем немного и можно будет снять сапоги, которые так натерли ноги. Отец Филарет, рядом с которым она шла весь путь, восхищавший ее тем, как он спокойно держался и подбадривал окружающих рассказами об истории этих мест, успевал следить за раненым горцем, ни словом, ни взглядом не показывая, что и сам устал. А незадолго до подъема отобрал у Лизи небольшой узелок, который в начале пути казался ей сущей безделицей, но после нескольких часов, основательно оттягивал руки.

Освещенная факелами дорога в гору, была очень крутой, и отряд продвигался медленно. Лошади тоже устали, безропотно шагая за ведущими их в поводу людьми. Лизи старалась держаться ближе к середине дороги, потому что несколько раз видела, как опасно близко от нее начинается крутой обрыв. Тем не менее, в задумчивости бредя рядом с конями, несущим раненого, именно она, споткнувшись, чуть не полетела вниз.

Сильная рука Орлика, неизвестно как оказавшегося рядом, подхватила ее буквально в последний момент. От пережитого страха Лизи еще несколько минут шла, потрясенная и только потом заметила, что его большая рука все еще лежит на ее талии, оберегая от новой опасности. Лизи испуганно вздрогнула и отшатнулась, отчего Орлик только крепче ее ухватил.

— Ишь пичуга затрепыхалась, — добродушно прогудел он. И добавил, ободряя, — потерпи, осталось всего ничего.

У входа в замок ярко горел десяток факелов. Едва последний участник отряда вступил под тяжелые каменные своды въездной башни, как створки ворот со скрипом начали закрываться и пара крепких, облаченных в форменные, серые кафтаны герцогской армии, воина опустили длинную балку на почерневшие от времени петли.

«Молодцы, службу знают» определил Адам. Он по давней привычке, заработанной на собственной крови всегда предпочитал проверить важное для дела и безопасности сам. И потому сразу оценил и ворота, и стены, и башни и выправку немногочисленных защитников замка.

Людвиг же, хоть и только сегодня потерял весь свой отряд, был беспечен и счастлив. Наконец-то он получил то, чего так желал. Таинственно-романтичный въезд в собственный замок, на боевом коне и с дамой сердца. Шлоссенберг был так молод, ему едва исполнилось шестнадцать лет и понять его мысли не трудно. В целом, Адам решил для себя, что граф держится отлично «Из него выйдет толк… если доживет… ведь не всегда мы так удачно окажемся поблизости».