Aeru Astal - Демон Кодеи: Асталисия Астал. Том 1 [СИ]

— Асталисия? — выкрикивает кто-то моё имя, от чего непроизвольно дергаюсь, чуть ли не свалившись с камня, на котором я сижу вот уже некоторое время. И в сотый раз за эти два месяца думаю, найду ли родителей среди всех этих развалин? Я ищу каждый день, скрываясь от военных, пулемётных очередей и взрывов снарядов. Порой кажется, что и вовсе никого не найду, но потом встряхиваю головой, называю себя глупой и иду искать дальше. Так что слышать своё имя до ужаса непривычно после стольких недель молчания. Да и кому звать меня по имени в этой каменной пустыне? Туркам? Я оборачиваюсь на голос мужчины и пристально на него смотрю. Высокий, тёмные волосы, угрожающий большой шрам на правой части лица и рассечённая бровь. Это он! Достаю фотографию и начиная сверять. Это и вправду он — Арчибальд Астал — отец.

— Асталисия… — мужчина уже подходит ко мне, но останавливается в паре шагов, явно боясь приблизиться к ошарашенной и растерянной мне. В его голосе слышится неверие, некая обречённость и надежда. На что? На то что я — это я, а не самозванка? Или же он тоже почти потерял надежду найти меня? Мужчина, стоящий передо мной в нерешительных двух шагах, встаёт на колени и дрожащими руками обнимает, прижимая к себе. — Я нашёл тебя. Слава Богу, нашёл. Я думал, что больше никогда тебя не увижу, — бормочет он, гладя меня по голове, судорожно проверяя моё тело на предмет ран, но кроме пары царапин и трёх синяков, полученных из-за моей исключительной глупости несколько дней назад, ничего нет.

— Папа… — тихо шепчу я и повторяю это слово снова, снова и снова, будто пробуя его на вкус. Цепляюсь руками за его одежду так, словно он прямо сейчас исчезнет, а я не могу этого допустить. Слишком невероятно, чтобы быть правдой. Я нашла его. — Пап, надо уходить, тут скоро тоже будет неспокойно, сейчас лучше спрятаться, — уверенно и совсем не по-детски серьёзно произношу, потянув отца в своё временное убежище, тот и не сопротивляется.

Добравшись до моего временного укрытия, завожу отца подальше, чтобы нас не нашли и залажу в сумку, где была какая-никакая еда. Арчибальд сидит чуть в стороне и внимательно за мной наблюдает, а я продолжаю рыться в сумке. Так итогом копаний становятся найденные куски мяса и пара ломтиков хлеба, разделённые между нами. Всё то время, пока сидим, никто из нас не смеет заговорить, не зная с чего начать. Да, мы нашли друг друга и скоро я встречу ещё и маму, которую так хочу увидеть. И хотя в душе поселяется чувство удовлетворения и спокойствия, некая обида присутствует. Детская, эгоистичная обида из-за того, что меня оставили с чужой женщиной, пусть и заменившей мне мать. И от этого неловко сидеть вот так с родителем.

— Прости, Асталисия, — тихо, почти неслышно шепчет отец, смотря куда-то в пол, заставляя вскинуть голову вверх и посмотреть на грустное лицо, сидящего передо мной родителя. — Мы оставили тебя совсем одну и писали очень редко, — продолжает человек, не поднимая головы, а я слушаю его голос. Бархатный, чуть с хрипотцой, глубокий. Определённо это одна из немногих причин, по которой мать выбрала его себе в мужья. К тому же он высокий, широкоплечий, гордый. Мужчина — и этим всё сказано.

— Ничего, пап, это не ваша вина, — чуть хмурю брови, смотря из-под чёлки на военного, искавшего меня всё это время, так же, как искала их я. — Но я всё равно на вас обижена! — тут же громко заявляю, подскакивая на месте и сложив руки на груди, вскидываю носик, надувая в притворной обиде губы и щеки, что смотрится довольно забавно и даже смешно. — А потому вам придётся постараться, чтобы заслужить своё прощение! — гордо ставлю ультиматум, заставляя отца чуть приподнять губы в лёгкой улыбке, а потом и вовсе рассмеяться!

— Что ж, ничего не поделать, придётся сделать всё, чтобы вы нас простили, юная Леди, — театрально вздыхает этот невозможный тип, и теперь смеюсь уже и я. Впервые за последние несколько недель я засыпаю спокойным сном, точно зная, что всё будет хорошо.

Настоящее время…

Просыпаюсь резко, открыв глаза и просто смотрю в потолок, пытаясь сообразить, осмыслить происходящие вокруг меня странности. Сон… Просто сон, посещающий меня время от времени. О чем он, точно не смогу сказать, даже если очень захочу, единственное, что мне точно известно — во сне вижу свое прошлое. Нет, я не проживаю его снова, только самые яркие воспоминания, надолго засевшие в моей голове. Их не так уж много, но радостного в них мало. Вздыхаю, утирая выступивший пот со лба, прикрывая глаза, надеясь, что смогу заснуть, но не судьба. Холод от воспоминаний, все еще пробирается под кожу, грозя заморозить мою душу.

Страшно…

На мгновение кажется, словно я снова одна и мне пять лет. Еще секунда и рядом раздастся оглушительный взрыв снаряда, а в комнате все еще тихо… Слишком. Это заставляет паниковать, темнота не вселяет уверенности в себе и покой. Наоборот давит и кажется, что потолок вот-вот рухнет. Резко подскакиваю с кровати, точнее делаю попытку, однако тело оказывается слишком тяжелым и непослушным, а одеяло, укрывающее меня монолитной плитой, держит на ней. Еще рывок, а потом еще, почти теряю надежду на спасение, но все же откидываю одеяло, отчего прохлада дома еще больше сковывает и душит… Могильный холод. Только сейчас припоминаю, что буквально за стенкой находится могила предыдущего хозяина дома. Может ли быть, что именно это оказывает на меня такое влияние? Все может быть, надо будет почитать об этом в книгах, если выживу и смогу вырваться отсюда.

Срываюсь с места слишком резко, забыв, что ноги все еще в одеяле, а потому с шумом падаю на пол, раздирая руки в кровь. Ползу, карабкаюсь, но одеяло, словно спрут, вцепилось в ноги и отпускать не желает. Новая волна паники, накатывает с удвоенной силой, подстрекая двигаться быстрее. Вылетаю из комнаты по направлению к выходу из дома. Если я еще хоть на пару секунд задержусь в этих стенах — сойду с ума. Пара метров, цепляюсь за какую-то часть мебели, слышится грохот упавшего стула, похожий на взрыв бомбы, и звон разбивающегося стекла, режущий по ушам. Хотя понимаю это, однако паника не дает трезво оценить ситуацию, а страх — взять под контроль эмоции. Рука ложится на что-то мокрое, запоздало в голове мелькает мысль о разбитом стакане с водой, поставленный кем-то. И правда кем? Но мозг проецирует совершенно не то, что есть на самом деле. Кровь… Сейчас по моим рукам течет кровь. Моя? Чужая? Кажется, мне нет до этого дела.

Воспоминание… Земля.

В любом обществе есть жестокие люди. Это я узнала во время войны, еще тогда, в первые дни своего долгого и опасного путешествия. И у таких людей их собственные цели стоят выше гуманизма. Им совершенно неважно кого и как убивать, главное — действие! И разбираться в тонкостях психологии свихнувшихся бойцов на почве войны, нет ни сил, ни времени, ни, тем более, желания. Для меня тогда все были монстрами. Одной из них стала и я сама, но это потом. День, когда я потеряла частичку смысла своей жизни, часть своих надежд и мечтаний. Они все просто рухнули в момент, когда на моих глазах были пойманы родители, добывавшие информацию с фронта. Мать, перед тем как уйти, отдала сестренку, завернутую в пеленку, их сумку с провизией, карту с ближайшим расположением наших баз и приказала сидеть тихо. Ни в коем случае не высовываться, и я пообещала, что не выйду, защищу сестричку и сделаю ее счастливей всех на свете. А сама плакала, прижимая к себе Анис, молясь, что они вернутся. Хотя, чего уж там! Все было очевидно! Их привязали за руки, ноги и голову, говоря какие-то пафосные речи. Все, что она помнит с того печально дня, это последние слова отца: