Степан Кирнос - Сквозь инферно: За инфинумом забвения [СИ]

Вся сеть имела свою сложную систему рангов и чинов, а так же способов доставки информации, но вся она подчинялась одному человеку, который служил лично главе Ордена.

Но всем кто–то должен был профессионально управлять, проводя единую политику и мудро направляя Орден в его пути по защите континента. Были те, кто обладал всей управленческой властью над иерархией. Над всем Орденом, стоял «Двуглавый Совет», ставший воплощением мудрого и строго управления.

В его состав входили всего две палаты: «Правая Голова» и «Левая Голова». Считалось, что «Левая Голова» была ответственна за мудрое управление и перераспределением ресурсов во всей структуре. В состав «Левой Головы» входили восемь иерархов, назначаемые либо главой Ордена, либо указами совета. Эти восьмеро были самыми умными и логически просвещёнными в сфере управления и политики.

Они занимались всей административной работой, держа в своих руках всё распределение ресурсов и координацией жизни во всём Ордене, а главное, они несли волю, главы всей структуры, и были его верными советниками.

«Правая Голова» представляла собой выбранных людей из всех страт Ордена, став местом представительства интересов любого звена иерархии. Обычно в «Правой Голове» заседали главы или их заместители каждой ступени в иерархии и даже те, кто не входил в эту лестницу. В эту «голову» входил: Гранд–Паладин, магистр рыцарей, совет Академиона, состоявший из архимага со своим заместителем – главой магического круга и старшего профессора, директория ремесленников, состоявшая из трёх самых умелых мастеров. Но под этой «головой», было ещё и «вторичное крыло», чьё мнение и просьбы всегда отводились на второе место. В нём присутствовали: крестьянский трибун, глашатай замка, ставший представителем прислуги в Ордене, лорд–коммандер стражи Цитадели и староста неофитов. Обычно слово представителей этих звеньев Ордена отводились на второй план, порой даже не присушиваясь к их мнению, выносились новые указы, ибо считалось, как можно слушать молодняк и тех, кто вообще не входит в структуру иерархии и следовать их слову.

Именно во время заседания двух «голов» выносилось большинство решений, от помощи пострадавшему от бури крестьянскому подворью, до перераспределения всех приоритетов и ресурсов между звеньями Ордена, тем самым позволяя действовать всей организации более эффективно. Сначала перед левой «головой» заслушивалось мнение и требования правой «головы», а потом, приходя к решению, удовлетворявших подавляющее большинство принимался «специальный указ двуглавого совета», становившийся, по сути, законом для Ордена, равно почитаемый с «Великим Кодексом».

Но главным лицом и управленцем во всём Ордене был Регент, назначаемый «двуглавым советом». Именно Регент вёл все дела с правительство и империи и национальными правительствами провинций. Регент издавал собственные указы и наравне управлял Орденом наравне с «советом».

Его слово закон. В его руках вся власть в Ордене, которая только могла быть. Перед регентом все были равны, несмотря на своё положение в Ордене. Каждый член Ордена или звено были строго подчинены Регенту, даже «двуглавый совет» был во многих сферах и аспектах подчинён главе структуры. И только «Великое Собрание» могло оспорить и отменить любое решение Регента. «Великое Собрание» созывалось восьмью иерархами, во время решений самых важных проблем и вопросов, способных определить жизнь Ордена. В состав «Великого Собрания» входили на равных все представители «Двуглавого Совета», с пятью представителями от каждого звена Ордена. И решения «Великого Собрания никто не имел права оспорить никто, даже Регент, разве что «Великий Капитулярий», ставший местом собрания всех членов Ордена и предопределявший само существование великой структуры.

Таков был славный Орден в годы своего пика могущества, когда его свет сиял ярче всего… в последние годы…

Глава четвёртая. Пришествие

Тот же день. Закат.

Вокруг царила полная гармония. Мягкий шум прибоя ласково игрался с шелестом сухого песка на пляже. Цветовое разнообразие этого места просто врывалось в разум, будто здесь сотворена некая магическая иллюзия, от которой солнце не слепит глаз, а все гаммы и оттенки стали мягче и приятней. Но вдруг вопрос, заданный грубым мужским голосом, разорвал лёгкую вуаль звуковой гармонии:

– Ты где так долго был? Я тебя жду здесь несколько часов. – Низким голосом спросил Ремиил, старый рыцарь Ордена, отслуживший в его рядах более двух десятков лет, наполненными самыми тяжёлыми испытаниями и жуткими кошмарами.

Прекрасные доспехи рыцаря блестели ярким светом в массах лучей постепенно уходящего солнца. Нагрудник, прикреплённая к нему короткая доспешная юбка, сделанная из пластин металла, сапоги, поножи, перчатки: всё блестело на солнце словно начищенное серебро. Эта броня была отделана серебряным дорогим орнаментом, с наплечников, через нагрудник и до поножей покрывавший доспех. С некоторых частей доспеха свисала пара веленевых бумажных отрывка с уже практически выцветшим текстом, знаменующим клятвы и награды.

Азариэль заглянул в светло–серые, цвета сияющего серебра, глаза старого воина, который требовал с него чёткий ответ, как с покорного неофита, что поступил в ряды Ордена.

– Прости, сначала задержался в таверне, а потом… проблемы в лесу. – С нескрываемой подавленностью ответил юноша.

Ремиил кинул возмущённый взгляд на своего будущего неофита. Ему не понравился такой мягкий и невнятный ответ. Он хотел знать подробности.

– Что случилось? Выражайся яснее.– С твёрдостью спросил рыцарь.

Сначала Азариэль молча, взирал на великолепного высокого воина, чей только один вид мог предать воодушевления, но потом всё же более твёрдо и уверенно ответил:

– В лесу я нарвался на бандита. Между нами завязался бой. Это меня несколько и задержало.

Рыцарь посмотрел на старый раритетный клинок юноши, который был слегка испачкан в свежей крови. Вспомнив, как всегда трудно даётся первый бой, он решил смягчить свой тон и как-то поддержать юношу:

– Я тебя понимаю парень. – Несколько по-отечески вымолвил рыцарь, пытаясь в голосе имитировать сожаление, при этом похлопав юношу по плечу своей рукой, закованной в латную перчатку, отчего Азариэль немного поморщился от тяжести металла.

– Ладно. – Развеяв всё недавнее сожаление, вымолвил Ремиил, но так же неожиданно мягко и заботливо продолжил. – Пошли теперь цитадель, тебя там, наверное, твои знакомые заждались, ведь они сюда прибыли несколько часов назад.

Рыцарь всё ещё видел в глазах парня печаль и растерянность от произошедшего. Ремиил не хотел смотреть на то, как юношу с аппетитом поедает апатия этого вечера, постепенно растворяя его душу в яде уныния и слабости. Рыцарь хотел видеть перед собой юношу переполненного светом и гордостью за собственное будущее. И старый воин Ордена решил поступить так, как ему подсказывал опыт, наработанный с десятках словесных дуэлей и битв: